Я родом из Союза…

 

 

 

В последнее время я начинаю все чаще задумываться – а что это за штука такая, жизнь? Как я её прожил? И всё ли, что случилось со мной, было предназначено для меня? И так ли справедлива жизнь? Для того чтобы что-то прояснить в этих вопросах, нужно заново пройти этот путь с багажом знания и опыта жизни. В целом грешно  мне жаловаться на свою жизнь. Она была полна событий: побед и разочарований, взлётов и падений, находок и потерь, потерь любимых и близких мне людей – это, наверное, единственное, о чём я глубоко сожалею. А в остальном мне везло…, везло на хороших и добрых людей. На события, в которых я участвовал, на подаренную мне возможность любить и быть любимым. На данное мне Богом видение окружающего меня мира, своевременные встречи с книгами, кинофильмами, картинами и интересными людьми. Но больше всего мне повезло в том, что я вообще пришел в этот мир. Память выхватывает отдельные события, из которых я на протяжении всей своей жизни пытаюсь сложить свой автобиографический пасьянс. Но я всё же попытаюсь что-то выяснить для себя, а может это окажется полезным и интересным  читателю .

 

       Детство

 

          Поселок Кача, где я родился 21 января 1952года, представлял собой в то время гражданский поселок и военный гарнизон, в котором служил мой отец, подполковник морской авиации Черноморского флота Василий Алексеевич Каменский 1914 года рождения, уроженца деревни Счастливка, Мценского уезда, Орловской губернии. Писать о значении Качи в развитии авиации  России я не буду, ввиду моей малой компетенции в этих вопросах. Об этом немало написано настоящими специалистами и людьми, посвятившими свою жизнь без остатка авиации, как мой отец. Нам только остаётся поклониться им и сохранить в памяти потомков их славные дела.

            Кача стоит на высоком  берегу Черного моря, в 30-ти километрах от Севастополя.  Мои личные воспоминания об отце очень скудны, но они есть. Я вспоминаю Качинский парк с Мемориалом, погибшим летчикам, заросший сиренью и миндалем, где мы с отцом нашли раненую птицу. Мы забрали ее домой и с помощью моей няни мы выходили ее, а после всей семьей: папа, мама, брат Юра, нянечка (к сожалению, не помню, как её звали), бабушка Анюта – мы выпустили её на волю. Вспоминаю офицерскую баню с её огромными ваннами, где отец демонстрировал сослуживцам мои способности подводного плавания. А после Родина отца – деревня Счастливка. Мои прадед по бабушке Кирьян Курсиков и прабабушка София Курсикова. Прадед Афанасий Каменский и его жена прабабушка Матрёна Алтухова которую он взял из Малорыбинки, что под Болховым. Мои дед Алексей Афанасьевич Каменский (7.10.1888-5.06.1968) и бабушка Евдокия Кирьяновна Курсикова (28.08.1892-22.03.1963)– родители шестерых детей: дочери Антонина Алексеевна  ( 7 января 1927 - 23 сентября 2015) жила в Орле и Зинаида Алексеевна Докукина (20.01.1921-26.07.2009г.) её сын Володя живёт в Мценске). Сыновья Василий Алексеевич Каменский, мой отец (28.08.1914-6.08.1956), Иван Алексеевич Каменский (1913 г) служил во время войны аэродромным механиком., Семен Алексеевич Каменский(1917 г.р.) во время войны служил на Северном флоте, рассказывал при блокаде Ленинграда , что немцев били флотскими бляхами и ели сырую конину. После ранения в ногу работал паровозным машинистом и водил военные эшелоны, Александр Алексеевич Каменский (7 января 1927 а действительно родился - 20 сентября 1924) жил в Москве и умерли с сыном Геннадием почти одновременно где-то в 2005 году. Дед Алексей Афанасьевич и его сестра баба Паша (замужем за Шаховцовым из Москвы) они остались из одиннадцати детей в живых  только двоё.  Как рассказывала тётя Тоня, прабабушка Матрёна была знатной ткачихой, а бабушка Евдокия знатоком леса и его даров. Я помню, как учила нас бабушка Евдокия – «Вот это хорошо, а это плохо», «Не ври – это плохо», «Так поступать нельзя - это не по-человечески». Мне и в голову не приходило задавать вопросы -  «А почему это плохо и этого нельзя делать» - просто это было плохо, а так поступать и делать плохое нельзя. Нельзя было делать плохое, злое, недоброе, лживое и подлое. Нельзя обижать слабых. Нужно помогать больным, попавшим в беду. Нужно доверять и быть благодарным. Нужно слушать старших, не перебивать и уважать  их. Нельзя воровать, обманывать, предавать, ябедничать, брать без спросу. За столом не болтать и не лезть с ложкой поперёд старших. Плохо быть ленивым, трусливым, жадным, прятаться за спины других. Нужно быть опрятным и вежливым, потому, что это хорошо и красиво. Нельзя вредить всему, что нас окружает -  лесу, реке, озеру, птице, животному, цветам, траве и т.д. Эти тысячи «хорошо» и «плохо», «можно» и «нельзя»  составляли основу нашего миропонимания, и поведения. И мы, вырастая, знали уже, что такое хорошо и что такое плохо. И это нельзя делать просто потому, что нельзя. Я помню, что бабушка никогда не кричала, достаточно было её взгляда, неуловимого движения и мы уже всё понимали. Были еще одни Каменские в нашей деревне. Каменская Александра Ивановна умерла, её брат погиб на фронте. Отец Иван погиб в репрессиях, потому, что отец его матери был дьяком. Еще Алла Каменская 1941г.р. у неё два сына, оба военные, живут на улице Болховской в Мценске. С Тихоном Каменским, земляком и сослуживцем отца я встречался в Севастополе в 1985 году,  он жил на ул.Большой морской и тогда он рассказал о последних днях жизни и последних словах отца в военно-морском госпитале им Пирогова в Севастополе. Это  всё, что я узнал за эти годы о своей семье. По материнской линии мои знания более скудные. Отец с матерью ушли рано, и эти знания мне никто не передал. Помню что там у нас в Одессе остались родственники, но связь с ними утеряна. Все это собрано по крупицам. В том, 1956 году, там, в деревне Счастливке, были мои двоюродные сестры Тамара, Людмила и мой двоюродный брат Гена со своим отцом, дядей Сашей. Эта деревня часто мне снится в моих розовых снах. Старинный кирпичный дом с покосившейся ракитой у крыльца, за домом сад, пропахший яблоками, прелыми листьями и смородиной. За садом пруд с ”огромными тритонами”, так мною ни разу не увиденными. Напротив дома, чуть правее, сельский клуб с яблоней- китайкой, ни разу при мне не открывший двери для сельской молодежи. Зато перед клубом часто проводились сельские чемпионаты по лапте,  конкурсы художественной самодеятельности творческой интеллигенции села, прочие междоусобные ″тусовки″ и разборки местного значения. С одной стороны села я вспоминаю, был сосновый бор с зарослями малины и полянками маслят,  с другой смешанолиственный лес c брусникой, земляникой и крепышами боровиками, а  с третьей березовые рощи и за ними Ока. В этих березовых рощах, что мне запомнилось, было полно гадюк, а еще и это, наверное, одно из самых интересных  воспоминаний, - меня там впервые запустили в космос, узнав, что я сын морского летчика. Старшие ребята нагнули приличных размеров березу, посадили меня на макушку и отпустили…. Я очень долго летел в космос, оторвавшись от макушки березы, и вполне прилично  приземлился в густом кустарнике Орловской области. Я не знаю, что писали об этом местные и центральные газеты – я тогда еще не умел читать, но переполоху это происшествие на бытовом уровне наделало немало так, как вечером бабушка ходила к родителям этих здоровых «оболтусов» и провела там  "разбор полетов". А мне видимо прилично повезло, как и в будущей моей жизни, - я отделался в 20-ти метровом полете незначительными ссадинами. Я вспоминаю свою первую щуку на Оке…. Ни у кого ничего не ловилось, рыбалка явно не шла. Кто-то дал мне свою удочку и сказал: Ну, Сашка, лови свою щуку…. И вы не поверите, сказал под руку. Удилище изогнулось, я напрягся испуганно и удивленно. И изо всех сил потащил из воды, с криком: “Поймал, поймал…”, еще не зная, что это, - вполне приличную щуку. Она смотрела на нас, болтаясь на изогнутом удилище, мы на неё. Кто-то крикнул: “Тащи на берег…”, но она, словно услышав эти слова, махнула на прощанье хвостом, сорвалась и ушла в пучины вод речных. Помню заросли черемухи  и гречишные поля – эти запахи преследуют меня всю жизнь и зовут, зовут….

            Как-то рано утром приехал дядя Саша, меня посадили на подводу и мы уехали в Мценск, на поезд, и вскоре мы были уже в Севастополе, а потом в Каче. Я уже успел соскучиться по своим родным, но все почему-то были не рады моему приезду, были одеты в темные одежды  и плакали. А на мой вопрос: Почему вы не рады, ведь Я приехал? – все ответили слезами. И понял я все в Колонном зале Дома офицеров, когда меня легонько подтолкнули в спину сослуживцы отца и сказали: "Санек, иди, попрощайся с отцом…". Гроб стоял посредине на возвышении и чтобы подняться к отцу, были приставлены  ступеньки. Не все еще понимая, я стоял у изголовья отца, отгоняя с его лица мушку, и недоумённо смотрел в зал на лица матросов и  офицеров, мичманов и генералов, жителей Качи, моих близких. Это был август 1956 года. Остались светлая память и Боевая летная книжка  с описанием боевых вылетов и сбитых самолетов. Отцу было всего 42 года. До войны, в 1938году он окончил Ейское Военно-морское авиационное училище им. Сталина и был направлен на Дальний Восток в полк морской авиации. С 1944 воевал на Южном фронте в 43 Истребительном авиаполку, о чем говорит Боевая летная книжка и сбитые над Черным морем и Севастополем "фоккевульфы" и "мессершмиты". Сопровождение Пе-2 на бомбометание по портам Сулин, Констанца, Севастополь. В одном из воздушных боев  самолет был сбит, и отец, будучи тяжелораненым, более суток провёл на плаву в волнах Черного моря, где был подобран нашими катерами. Во время лечения в освобождённой Одессе отец познакомился там с моей матерью, Лисиной Верой Владимировной, которая помогала раненым в госпитале. В 1946 году у них родился в Одессе мой брат Юрий. После войны отец  окончил Высшую Военно-Воздушную Академию им. Жуковского и служил сначала на Дальнем Востоке, а после был переведён начальником штаба 4-ой истребительной дивизии, которой командовал генерал Шипов, в Севастополь, в качинский гарнизон, где уже родился я в 1952 году.

После смерти отца, моего родного брата Юрия должны были направить в Нахимовское училище. Он серьезно готовился, но в последнее время в верхах что-то переиграли и послали кого-то другого. Для Юрия это оказалось крушением всех надежд и во многом предопределило его дальнейшую трагическую судьбу. Вместо Нахимовского училища он уехал на деревню к дедушке. Сложись тогда всё иначе, из него получился бы прекрасный офицер, Юрий обладал замечательными физическими данными, волей, смекалкой и реакцией. Но, увы поехал кто-то другой...

Напротив дома была послевоенная “развалка”, как тогда называли разрушенные войной дома. В ней то и проходила наша повседневная жизнь. Явных оппозиций по социальному происхождению не было. Но незримой была граница военной интеллигенции и гражданских среди детей и подростков. Я каким-то образом уживался и с теми и другими, отдавая предпочтение дружбе с гражданскими ребятами, набираясь опыта и лексики местных авторитетов. Но это не мешало быть вхожим в дома местных военных авторитетов, где коротали вечера  наши мамы, играя в лото, сплетничая и выставляя своих чад напоказ.  Венечек, Софочек, Мусичек, Женечек и прочих “фуфочек” c их стихами, песнями, танцами и прочей мурой. Моим коронным номером было исполнение военных песен. Но однажды, набравшись опыта у местных певцов в нашей развалке, и смелости, я с трибуны-табуретки в апартаментах генеральши Шиповой, успел исполнить настоящий шедевр уличного романса того времени:

 

  

Катюха, - нежное создание,

К тебе спешу я на свидание,

Если в окнах горит свет –

Значит, мужа дома нет…

Чули-вили-чули-чап-чуляп

 

 

В начале второго куплета меня попросили с трибуны и после еще долго с опасением смотрели на меня при моих последующих дебютах. Петь я любил и пел всегда и везде.  Я почти всегда ходил в старой отцовской офицерской фуражке, которую переделал мне один старый матрос. Надевал флотский пояс с кобурой, и когда матросы шли строем на обед в мою любимую матросскую столовую с песней, я забегал впереди строя, как командир и во всю глотку орал:

 

 

Смело, мы в бой пойдём,

За ″влай″ советов…

 

 

         Слово власть я тогда еще не знал и пел, как слышал. Матросы поддавали, чеканя шаг и подзадоривая меня, я сбивался, снова подбирал ногу и мы под смех и подначки матросской братвы, шли в столовку рубать настоящий флотский борщ на постном масле. Кача была настоящим полигоном моего детства: аэродром, авиамастерские, духовой оркестр, стрельбище, разбитые самолеты и красная резина с колес шасси, из которой получались замечательные рогатки. Гарнизонная жизнь с боевыми тревогами, воинская дисциплина и уклад. А мой первый полет на реактивном истребителе Миг. Однажды мой сосед, работавший в авиамастерских, взял меня с собой в ремонтный ангар. Посадил меня в самолет, надел шлемофон, кислородную маску, в общем, все, как полагается у настоящих летчиков-истребителей. Закрылся фонарь, включилась приборная доска, забегали и замигали стрелки приборов, в наушниках раздался голос соседа: “«На взлет…” - и самолет начал медленно подниматься, как впоследствии оказалось, на гидравлическом домкрате. Но я ничего этого не знал, я ЛЕТЕЛ, ЛЕ-ТЕ-Е-Е-Л, вцепившись руками в штурвал самолета и сопел при этом, как паровоз под смех специалистов ангара. В ту пору мне исполнилось шесть лет, и  мы уже переезжали в Севастополь. Осталось в памяти один эпизод с участием отца. Гуляя в парке, мы с ним подобрали раненую птицу, принесли домой и все вместе выхаживали её, а после выпустили на волю. Маленький фрагмент, а память и урок доброты на всю жизнь

 

Севастопольские странички

 

                             Стрелецкая бухта и десяток других, малых и больших уютных бухт, Херсонес, Фиолент, Сапун-гора, Малахов курган…. Кинофильмы у летчиков, погранцов, водолазников, в Нахимовском училище, стройбате, у артиллеристов, в ОВРе, на “Десне”. Как мы за один вечер успевали побывать везде, заранее зная расписание и при этом еще “обносить” по дороге сады и огороды?

Мы были вечно голодными. Не потому, что дома нечего, было, есть, а просто мы туда не успевали забегать и питались, чем бог подаст. Народ в ту пору был хоть и серьёзный, но не злобливый. Пинка можно было получить хорошего, но за яблоко не убивали. В военных частях можно было всегда раздобыть чего-нибудь пошамать, и эта пайка была особенно вкусной – что-то вроде причастия к военным. Мы учились добру и милосердию у поколения, пережившего тяжелейшую войну. На снимке слева направо Саша Литовченко, Сергей Данильченко, Ирина Соснова, Александр Каменский, Сергей Осяев, Сергей Шарапов на крыльце нашего дома в севастополе ул. Октябрьская д.10, кв.4. Мы учились у них любить свою Родину.  Играя в войну, бывало почти действующим оружием, мы хотели быть похожими на наших отцов. У меня было полно оружия (винтовки Мосина, автомат ППШ, немецкий автомат, пистолет неизвестной конструкции, куча  русских и немецких штыков, каски, бляхи, термоса, шлемофоны и множество другой военной амуниции).Отцовской пенсии становилось все меньше и меньше, матери приходилось работать продавцом с утра до ночи, а я, стараясь хоть как-то помочь ей, ловил и продавал крабов, собирал на затопленных кораблях и подводных лодках цветной металл и сдавал в пункты приема. Как и многие мои сверстники собирал на пляжах пустые бутылки. Не знаю насколько ощутима была моя помощь, но одно скажу твердо, - у мамки на мороженное и всякие безделушки я денег не просил. А когда приехал старший брат из деревни, то я частенько выделял ему из своего “буржуйского бюджета” – так, как он был уже джентльменом. Подводная охота занимала особое место в жизни моих сверстников. Мы знали все подводные закоулки побережья Севастополя и его окрестностей. Все подводные плато и затопленные корабли, бухты и устричные банки. Когда, где и что можно ловить. Дело это опасное и довольно трудное, если заниматься этим профессионально. В моей памяти были случаи, когда море могло бы оставить меня в своих глубинах, но видно не судьба. Я помню свое первое подводное погружение 1960 года, в самодельной маске из автомобильной камеры, изготовленной нашими умельцами…. Эта  подводная сказка осталась в моей памяти на всю жизнь. Море отнимало практически все свободное время моего детства, завораживало и манило. Это позже я познакомился с горами  и заболел ими. После я болел живописью, лесной скульптурой (работал с причудливыми корягами и корнями), фотографией, изготовлением ювелирных камней, различными учениями и философиями. Болеть настоящим делом – это прекрасно. Первая моя супруга, Оксана Леонидовна, была замечательным, многосторонним художником. К сожалению, наша совместная жизнь не сложилась, но остались приятные воспоминания о наших совместных творческих вылазках на природу с нашими друзьями.

            Однажды, кажется в 1975 году,       я поехал в Карпаты на турбазу   ПрикВО “Межгорье” и был очарован природой этих гор. Гора Говерла, водопад Шипот, озеро Синевир…. В дальнейшем, в 80-е годы я ездил в Трускавец, Дрогобыч, Стрий, Мукачево, Чоп, Ужгород – это своеобразный мир, где перемешались языки, люди, религии…. Там, в Трускавце я и познакомился со своей будущей женой из Ташкента, что во многом и определило мою дальнейшую судьбу. Правда попытка устройства семейной жизни не имела успеха, но от этого брака получилась замечательная дочка Зойка, а наши взаимоотношения с дочерью напоминают “Танец с саблями”  Хачатуряна. Удивительна порою бывает жизнь и там где порою все ясно, возникают неразрешимые проблемы. Убеждаюсь, что по учебникам и наставлениям жизнь не познаешь, каждому необходимо пройти эту дорогу самому, приобретая опыт своих жизненных ситуаций и делая свои выводы.

              Но вернемся в Севастополь. Район наш назывался Стрелка (по названию Стрелецкой бухты) и жили мы в военном городке за 29 школой напротив кинотеатра Мир. В школе была неплохая спортплощадка, где проходили наши футбольные баталии. Самыми знаменитыми матчами, вошедшими в историю спорта нашего района, и собиравшими толпы местных болельщиков были матчи с ДЮСШ “Динамо”  Киев. Они приезжали в эту школу на  летние сборы каждый год и многие из наших соперников в дальнейшем стали ведущими футболистами Советского Союза. С гордостью могу сказать, что мы были достойными противниками и порой выигрывали, приводя киевлян в бешенство.

                         Во что мы только не играли - футбол, хоккей на асфальте самодельными клюшками. В “пожара”, “в пристеночек”, в “крестоносцев”, в “казаков- разбойников”. А в “войнушках ” нашей фантазии не было предела.

 

Школа

 

          В первый класс я пошел в малую школу№29. После меня перевели в школу №35, где я учился до пятого класса.  Так как мать была с утра до вечера на работе, я был предоставлен самому себе. Естественно меня тянуло к более неизведанным, мягко говоря, областям нашего бытия и я впитывал в себя далеко не передовые идеи советского общества. Пытаясь оградить меня от  тлетворного влияния улицы, мама отдала меня на перевоспитание в славную Пионерскую Дружину им. Валерия Волкова Севастопольской школы-интерната №4. И это было для меня своевременной удачей. Интернат находился на Корабельной стороне, в верховье живописной Ушаковой балки и я с головой окунулся в совершенно другой интересный мир этого замечательного коллектива. Что представлял собой наш интернат того времени? Круглосуточно мы всю неделю жили, учились, трудились, занимались в секциях и кружках, а на выходные нас отпускали по домам. Я успевал, довольно успешно, заниматься акробатикой у заслуженного мастера спорта Международного класса Леонида Ивановича Храмова, спортивной  гимнастикой у Карла Ивановича во Дворце Пионеров и после плаванием у известного тренера олимпийской чемпионки Галины Прозуменщиковой – Майи Александровны. В кружке художественной самодеятельности интерната, у нашей любимицы - Александры Федоровны Леоновой, человека несомненно одаренного и преданного душой своему любимому делу ее подопечные были победителями Всесоюзного конкурса им. Кабалевского и часто выступали на больших городских мероприятиях Севастополя, в том числе и я. Моими коронными номерами были песня ″Как родная меня мать провожала″ где я выходил в картузе с гвоздикой, галифе, сапогах и красной рубахе, подпоясанной синим кушаком, и песня ″Жил я у пана первое лето…″. С большим энтузиазмом я занимался горным туризмом, у нашего пионервожатого, неутомимого, фанатично преданного своему любимому делу, вернее будет сказано феерии своих дел, одноглазого Олега Павловича Пехтерева. С ним мы научились ставить палатку за 7 секунд, да, за 6-7 секунд, быстрее всех разводить костер и кипятить воду, вязать узлы и лазать по скалам, наводить и преодолевать переправы, перелетать на маятниках и нырять в мышеловки. На нас  приходили, как говорится, “посмотреть” известные мастера горного туризма. Мы были призерами всех турслетов. А в какие походы водил нас Олег Павлович по горам Крыма и как читал нам по вечерам у костра, ″в лицах″, Михаила Зощенко, тогда еще запрещенного. Ходили слухи, что он безответно влюблен в нашу “графиню”, учительницу географии Галину Ивановну Графову. Своей статью и лицом она действительно была графиня, и мы все тайно были в нее влюблены, что вызывало у наших девчонок жуткую ревность. Мои спортивные успехи были замечены нашим замечательным педагогом, учительницей физкультуры Лидией Ивановной Виноградовой и меня выбрали Председателем Спортивного Клуба “Олимпия”  нашего интерната. Вместе с Леонидом Ивановичем Храмовым, Заслуженным мастером спорта  Международного класса по акробатике, мы преобразили наш спортзал, установив вполне приличное для того времени оборудование. Впоследствии наш клуб занял по городу первое место и по положению председатель клуба награждался путевкой в Международный пионерский лагерь “Артек”. На Центральном стадионе Краснознаменного Черноморского флота нам вручили  призы и Кубок, и я мысленно уже был в Артеке. Но время шло, а в Артеке вместо меня, видимо, отдыхало чадо «заслуженных». В моей дальнейшей жизни было много подобных несправедливостей, но я уверен, что эти люди в конечном итоге остались у разбитого корыта. Больше всего мне было обидно за свою учительницу физкультуры, Лидию Ивановну Виноградову, она действительно по настоящему переживала за меня. Это был скромный, и в то же время энергичный и деятельный педагог. Мы и не знали что она Ветеран Великой Отечественной войны и имеет награды. Правда, как говорят, рано или поздно всплывает. После моего концерта в интернате многие педагоги и гости школы-интерната №4 собрались на чаепитие и во время разговоров и воспоминаний Лидия Ивановна Виноградова поведала мне о той несправедливости. Лишь один из всех преподавателей, пусть спустя 40 лет, нашел в себе мужество рассказать ПРАВДУ, что вместо меня поехала в Артек дочка директора нашего интерната, учившаяся в нашем интернате, но никакого отношения к Клубу "Олимпия" и спортивным успехам нашего интерната не имевшая. А директор Июдина Лидия Ивановна, вот уж действительно - Июдина. Коммунистка, кавалер ордена Ленина. Не так обидно бы было, если бы вместо меня поехал кто-нибудь из наших ребят, действительно имеющих хоть какое-то отношение в спортивной жизни нашего коллектива, но отправить свою дочку вместо меня - это уже наглый перебор. Сколько их таких расплодилось, получающих наши путевки и квартиры, дачи и награды, автомашины и премии... Учеба не доставляла мне особых хлопот, но и особого рвения я тоже не проявлял. Зато живо откликался на новые затеи и уходил с головой в решение новых задач. Будь то фестивали, театральные представления, конкурсы, соревнования, смотры и т.п.

                             В пионеры нас принимали на знаменитом Малаховом кургане. Пришли шефы из Совета Ветеранов 7-й Бригады морской пехоты, в которой погиб Валерий Волков, бросившись со связкой гранат под фашистский танк, моряки с военного крейсера "КУТУЗОВ" и рабочие с 13-го Севастопольского Морзавода. Помню, как я волновался, когда мне повязывал галстук седой ветеран. Все наше детство мы чувствовали доброе и бескорыстное родительское участие, казалось бы, посторонних людей, имевших множество своих житейских забот. У детей, как и у собак, острое чутье на плохих людей и я, вспоминаю, что я очень редко ощетинивался на окружающих. А наши новые вельветовые и шерстяные костюмы, рубашки и ботинки, спортивная форма и снаряжение…? Наши барабанщицы – гордость интерната и города…? Когда мы проходили по улице Ленина, Приморскому бульвару и Большой морской под грохот наших военно-морских барабанов – все знали – это идет  Пионерская дружина им. Валерия Волкова. Была гордость, причастность к нужному, большому делу. Была Вера в светлое будущее, в котором  потребуется приложение и наших сил. Конечно, сволочей на всех уровнях  хватало и тогда, примазавшихся к власти любыми путями, предававших интересы страны и народа. Эти лица я вижу и сейчас в таких же влиятельных кругах,  поливающих грязью вскормившее их время Советского периода. Непричастные агнцы  с разжиревшими физиономиями, дачами и прочими атрибутами чиновника советского и не ошибусь, настоящего, непонятного режима. Они еще набираются наглости выставлять себя “пострадавшими за революцию”, вспомните  Михаила Зощенко – и требовать льгот. Половина России  «репрессированных диссидентов», хотя если копнуть поглубже, эти же люди и их родственники сами закладывали и стучали друг на друга, а также служили в НКВД  и ГУЛАГах. А если уж обеспечивать льготами то нужно обеспечивать и всех крестьян, весь народ работавший в тяжелейших условиях в колхозах, на фабриках и заводах и т.д. Чем хуже люди оставшиеся в оккупации, в захваченных городах и селах? Свалили все на Сталина (так проще и удобнее замутить воду и перекинуть стрелки) и дня не проходит, чтобы в средствах массовой информации не поливали его грязью. Хочется надеяться, что со временем будет написана правдивая история российского народа. Не новоиспеченными театрализованными историками, отрабатывающими подачки и  гражданство Израиля и Америки, а настоящими россиянами, болеющими за судьбу народа и Отечества

            Коллектив интерната дал мне хорошую физическую и духовную закалку на всю мою последующую жизнь. Улица дала неоценимый опыт: способность  ориентироваться, принимать мгновенные решения в жизненных непростых ситуациях, разбираться в людях, а также способность постоять за себя. В детстве я частенько ходил с разбитым носом, он у меня и сейчас, мягко говоря, кривоват, но долги своим противникам я платил исправно.

И вот спустя 40 лет в мае 2007 года я решился зайти в свой родной дом школы интерната №4. В сквере интерната, как и 40 лет назад носились дети, и их пыталась собрать какая-то солидная дама, впоследствии оказавшаяся директором интерната, Татьяна Владимировна Котова. Я представился, и мы завели разговор о прошлом и настоящем интерната. Вначале мне было неловко за себя, что я так долго шел к родной школе, но впоследствии за чашкой чая в кабинете Татьяны Владимировны с её помощью я окунулся в теплые воспоминания детства. Листая страницы прошлых лет, мы договорились о встрече с воспитанниками. И вот наступил долгожданный день встречи. Всё в том же старом, но всё также прекрасном и торжественно убранном актовом зале, в котором я когда-то неоднократно выступал. Над сценой расположились красочные полуметровые буквы «Я родом из Союза…» и в зале сидели воспитанники интерната, преподаватели, шефы, родители и ветераны интерната. У меня от неожиданности навернулись слёзы, и я долго не мог прийти в себя и вымолвить хоть слово. Прямо передо мной сидела пожилая женщина в орденах на светлом кителе, до боли знакомое лицо, которое я никак не ожидал увидеть – это была Лидия Ивановна Виноградова. Она меня прекрасно помнила и после концерта мы долго вспоминали эти счастливые и трудные годы. Ребята подготовили монтаж моих стихов и рассказов, а я всё, что смог отдал им без остатка в своих песнях и стихах. После на моём концерте в Доме офицеров Черноморского флота Российской Федерации мне было приятно вновь встретиться с ребятами и преподавателями славной школы-интерната №4. Перед отъездом,  в октябре,  я заехал попрощаться. С ребятами и преподавателями мы уже встретились, как старые знакомые. В настоящее время веду с ними переписку, что очень меня поддерживает. Хочется пожелать им продолжить славные традиции своей школы и вырасти добрыми, смелыми, чуткими, умными гражданами своего Отечества..

 

Одесса

 

             Моя бабушка по маминой линии, Анна Лисина жила в Одессе,  и мама часто отправляла меня к ней на летние каникулы. Часто я ходил в Одессу на прекрасном научно исследовательском судне "Московский университет". Это бывшая яхта Адольфа Гитлера. Этот корабль снимался в кинофильме  "Гиперболоид инженера Гарина". У мамы на этом корабле работала коком или официантом знакомая, и меня часто нелегально переправляли в Одессу именно на этом корабле., Одесса – жемчужина у моря…. Сколько приятных воспоминаний осталось у меня о нашем старинном дворе на Дальницкой 29а. Бытует мнение, что в Одессе живут одни евреи. Это далеко от истины. П-образный двор с большими входными воротами  и 2-х этажными постройками объединял примерно 50 семей самых различных национальностей: русские, украинцы, татары, болгары, евреи, узбеки, румыны, молдаване, белорусы, латыши, даже был француз (видимо оставшийся с времен гражданской войны) и много других национальностей. Всего не упомнишь. Во дворе был огромный общий погреб, где у каждого была своя кладовочка. Мы часто лазили в эту таинственную пещеру в поисках кладов и других приключений. С бабушкой жил сын – дядя Вася, очень добрый и светлый человек. Была еще моя двоюродная сестра Люда и двоюродный брат Володя, к сожалению, связь с ними прервалась, и я не знаю где они и что с ними. Еще была мамина сестра тетя Тося – вот и все мои родственники которых я помню. Во дворе без труда можно было определить – кто, что готовит и мы, навострив носы, всегда крутились у вкусных запахов в надежде, что и нам что-нибудь перепадет. Часто ходили по дворам бродячие музыканты, и я ходил за ними по чужим дворам, слушая жалобную игру скрипки и их песни. На нашей улице находился известный завод киноаппаратуры – "КИНАП", а выше на углу старинный кинотеатр с названием, кажется, “Искра”, где постоянно шли фильмы   про Чарли Чаплина. Я заболел, там, в Одессе, его немым кино и не могу, и не хочу, избавляться от этой болезни по сей день. На обратном пути мы с дядей Васей заходили в магазин. О, что это был за магазин! Чего только не было…. Десятки сортов красиво уложенного шоколада. Разнообразие конфет, их настоящий, как говорил Аркадий Райкин, “спесфисский вкус”, не описать. Сыры, колбасы, икра черная и красная, балыки и окорока. Кофе со сливками и соки, конфитюры, кондитерские изделия… - фантастика. Все это  осталось в нашей старой, доброй “Поваренной книге”. А главное это было все наше – советское. Какая сволочь могла сказать, что мы ничего не умеем делать. Нам не дают возможности делать. После дядя Вася заходил в свой любимый погребок и причащался. Однажды во время дождя он причастил и меня наливкой “Спотикач”. За что получил от бабушки приличный нагоняй, когда мы пришли домой с песнями. Вспоминаю Привоз с огромными раками и клеткой-шаром с мотоциклистом. Привоз мне казался тогда огромным и бесконечным. А какой был прекрасный зоопарк. Старые парки Одессы требуют отдельной книги, это особый мир и история Одессы. Пляжи, лиманы, бычки, улицы, люди - все это спеклось во времени под названием – Одесса.

 

Юность

 

              Первые приливы юношеской любви потревожили меня в 8-м  классе – это была Татьяна Лосинская. Хотя к женскому полу я был неравнодушен еще с детского сада и, что радует - это неравнодушие осталось по сей день. К сожалению, этот юношеский роман прервался из-за отъезда Татьяны в город Темир-Тау. Но осталась фотография и небольшая переписка.

                                Скромный выпускной вечер после восьмого класса. Я всю ночь целовался с одноклассницей на Приморском бульваре, а после мы поехали в интернат. А там – танцы в спальне у девчонок. Ребята выпросили у физички магнитофон с единственными записями “Топ, топ, топает малыш…” и "Не спеши". Мы две ночи млели под эти записи, прижавшись к нашим девчонкам. Это, наверное, был мой самый романтичный выпускной вечер. Очень быстро пролетело севастопольское, беспризорное лето  и в один августовский день мать отвела меня в Севастопольский строительный техникум, куда я в дальнейшем и поступил. Опять открылся новый неизвестный еще мне мир, и я нырнул в него, как в Черное море. На учебу опять-таки, я особенно не растрачивал себя, мне достаточно было внимательно прослушать лекцию. Вокруг было столько нового и интересного, что было бы глупо пропускать это все мимо себя. Кроме спорта, я уже делал первые попытки игры на гитаре и по вечерам на берегах Херсонеса или ночного санатория-профилактория "Строитель" охмурял наших местных красавиц романсами Сличенко,  Туманского и  попсой того времени. А также повышал свой авторитет среди сверстников исполнением Высоцкого и песен лагерной тематики. После мы организовали в техникуме свой джаз в составе: электрогитара, аккордеон, саксофон, (он же – труба), ударник. “Кинаповскую” аппаратуру мы брали в аренду у нашего киномеханика и в дальнейшем приобрели популярность, как в техникуме, так и в городе. Нас приглашали на различные городские Вечера Молодежи и другие мероприятия. После пошли приглашения играть на свадьбах. Я вспоминаю, как встречали нас, вечно голодные студенты нашего общежития, когда мы возвращались поздно ночью со свадьбы.  Футляры наших музыкальных инструментов, были забиты  всякой-всячиной, и свадьба продолжалась. Моя спортивная подготовка давала возможность отстаивать честь техникума практически во всех видах спортивных состязаний. Помню, проводились соревнования по плаванию  Министерства промышленного строительства Украины, где я занял второе место в вольном стиле. На этих соревнованиях активным болельщиком был наш директор – Гузюк Владимир Захарович. И мне за особые заслуги в спортивной жизни техникума впервые выдали двойную стипендию, которую мы в этот же вечер обмыли и обмыли, видимо прилично…. Драка, у кого-то нож, милиция…. Кого-то отчислили. Хотели отчислить и меня, но на защиту встал весь мой курс и комсомольская организация. Директор сдался, но велел пропесочить так, чтоб другим неповадно было. Утром прихожу в техникум, смотрю у “Комсомольского прожектора” толпа – на стенде метровый Пиковый Валет с гитарой и моим лицом, да такой красивый. А под ним надпись:

 

Не признаю порядки я и правила –

В них ничего не нахожу

И третий год, вот так, с гитарою

Вальтом пиковым все хожу.

 

               Я потом долго еще ходил любоваться на это замечательное произведение искусства и, как ни странно это воспитательное мероприятие только повысило мой авторитет. А меня, как хорошего пловца, чтоб не «маялся дурью» нагрузили новой общественной нагрузкой и избрали председателем ОСВОДа – Общества спасания на водах. Никого спасать мне не пришлось, но периодически мне приходилось ходить в Горком партии и участвовать в тупых, нудных заседаниях. А на вопросы директора по ОСВОДу докладывал, что спасание на водах идет нормально и по плану. А так, как у нас были проблемы по преподаванию физвоспитания, мне приходилось вести занятия по гимнастике и акробатике. Конечно, разрываться между домом и учебой было очень тяжело, тем более что ко мне уже, похоже, приходила первая, настоящая, так и не…, впрочем, почему не…? – Любовь. С Танькой Курасовой. Без учета “интимных отношений индивидуумов” – это происходило как у всех: с бессонными ночами, страданиями, уходами и возвращениями и т.д. и т.п. Но это было маняще, интересно  волнующе и отнимало уйму времени и сил. Мама в это время много работала и чувствовала себя не важно. После Нового 1971 года, после моего дня рождения в Стрелке (как я уже говорил – так назывался наш район в Севастополе)  произошла крупная  драка, и хватали всех подряд, особо не разбираясь. В те времена дрались часто, порой беспричинно,  с кем попало и жестоко. Попал под горячую руку и я, получив 10 суток за мелкое хулиганство. И видимо легко отделался, так как при задержании повредил одного оперативника. На седьмые сутки меня выпустили. У меня умерла мать. Ей было 44 года. Сердце. Моя жизнь растерянно остановилась…

    За десять дней до диплома ко мне домой пришли из техникума мои друзья и забрали меня в общежитие. До диплома оставалось слишком мало времени, а у меня ноль. Мать видимо чувствовала, когда говорила мне: «Саша, окончи техникум. Даже если со мной что случится, то положи диплом на мою могилу.» Помня ее наказ, я собрался духом и к положенному сроку шесть больших листов ватмана с чертежами, расчетами, пояснительной запиской были готовы. Я защитился. И положил диплом техника-строителя на могилу матери 27 февраля 1971 года. С большой благодарностью я вспоминаю своих однокурсников: Николая Овчарова из под Белгорода  и Николая Теслюка из под Симферополя. Белобрысого грузина Юрия Тесленко и лихого казака - Анатолия Гапонова из Тихорецка. Сашко Куценко из Полтавы, молдаванку - Свету Глизнуцу, Виктора Шило,  Владимира Шевченко, Николая Зюзина, Рыбина, Кищуна, Абдулнасырова, Владимира Мартынова, Владимира Помазунова, Валентину Максименко, Ольгу Рябухину,  Хохлову, Шилину и многих других товарищей. А также наш замечательный преподавательский состав. Да разве перечислишь всех друзей и людей заслуживающих слов благодарности, но я хочу низко поклониться им за доброе  участие в моей судьбе. Спустя 42 года в Севастополе на фиолентской даче я встретился с постаревшими, но все такими же весёлыми, но возмужавшими Юрием Тесленко, Владимиром Шевченко, Владимиром Мартыновым и Александром Куценко (через полгода ушедшим в мир иной). Они узнали о моём приезде в Севастополь и мы договорились встретиться 30 сентября 2012 года. Я сделал плов и шашлыки они привезли с собой свои домашние деликатесы и мы  в обществе моих севастопольских друзей и подруг вместе сидели и вспоминали за общим столом былые годы нашей студенческой жизни, помянув тех кого с нами не было. Особое место в моей памяти занимают мои соседи. Рядом с нами, на одном крыльце жила семья старшины  Евгения Данильченко: дядя Женя, тетя Клава (моя первая учительница по классу гитары) и их сын Сережа по кличке – Дэн. А на другой стороне я дружил с семьей Осяевых: дядя Саша (служил в авиации), тетя Валя (Филипповна), старшая дочь Наташа, сын Серега и младшая дочь Лена. Когда у меня умерла мать, а у Валентины Филипповны сын и муж – это горе сблизило нас и породнило. Это единственно по-настоящему близкие мне люди в Севастополе. Во время приезда в Севастополь я останавливаюсь у них. Лена вышла замуж за военноморского кубанского казака Сергея Сорокина, родили замечательную дочку Любашу. Сергей ходит на буксире "Шахтёр". Наш  одноэтажный 4-квартирный дом из ракушечника под черепичной крышей был типичным домом военных городков того времени. Вода и удобства были общими на улице, отопление печное. Зимой вода в колонке часто замерзала, и приходилось скалывать лед и размораживать горячей водой. В мои обязанности по дому входили: отопление и уборка квартиры, огород и сад, транспортировка белья в прачечную и обратно. Для более качественной уборки квартиры мать разбрасывала мелочь в самые глухие закоулки комнат и мне волей-неволей, приходилось в поисках монет выгребать из углов и мусор. На каждую квартиру полагался небольшой приусадебный участок, где-то около 2-3-х соток. Мы завели небольшой огород и сад. Там проходили мои практические опыты по огородничеству и садоводству. А еще у нас все время были собаки. Откуда они брались и как появлялись в нашей жизни – одному Богу известно. Мать называла их по-своему: Жорик, Джонни…, а мы – Цубан, Кнопка и т.д. По роковым стечениям обстоятельств или из ненависти к наступающей индустриализации всей страны наши собаки бросались на автомашины и погибали под их колесами. Были довольно удачные попытки старшего брата, Юрия, в кролиководстве. После он занялся ловлей птиц, а когда это надоело он начал их отстреливать на многочисленных охотах, купив где-то старинную двустволку с вензелями. Он меня часто брал с собой на подводную охоту в Голубую бухту, на Фиолент, на 25-ю батарею и другие интересные районы для подводной охоты. Воспитывал меня он в черном теле, за те муки я ему теперь благодарен. А еще он занимался вольной борьбой в “Спартаке” у тренера, которого все звали Ёся. Я тоже ходил с ним на тренировки и боролся с младшими братьями его друзей. Тренировки проходили в спортклубе “Спартак” и в бывшем соборе, на улице Большой морской. После тренировок все шли в близлежащее кафе-мороженное «Снежинка”, где, отоваривая талоны на спецпитание, объедались мороженным и коктейлями. У Юрия были серьёзные успехи в вольной борьбе и если бы не серьезная травма коленных связок на соревнованиях в армии, (служил он в авиаполку под Одессой, в Буялыке) он бы вышел на серьезный мировой уровень. Вернувшись из армии и не найдя себе дальнейшего применения в спорте, сошелся с представителями другого мира. Мягко говоря, не уважающими Уголовный кодекс. Мужик он был здоровый и пользовался в этой среде солидным авторитетом, постоянно доказывая это несогласным. Тогда в Союзе были короли городов. И Юрий был одним из королей Севастополя. Кличка у него была - Ворона. Кончилось все это 4-мя годами строгого режима за разбой. Он сломал челюсть, с тяжелым сотрясением мозга одному “водоплавающему”, так у нас называли моряков дальнего плавания,  обменяв свой порванный в драке плащ на его модное пальто. Многие знали его коронный удар, и некоторые помнят до сих пор его правый, с двойным переломом челюсти и тяжелым сотрясением мозга. Сидел он в симферопольской восьмерке, а после на химии в Красноперекопске. После смерти матери его условно освободили, и он приехал со своей женой, тоже заключенной, в наш дом. Женился он на ней по нужде, сломав челюсть. Она поставила условие или женись или новый срок. Лучше бы он отсидел еще сколько угодно лет, но был бы жив. Хотя кто его знает? Судьба...

                                                   

Короткая служба

 

                                     А мы возвращаемся в 1971 год.  После окончания техникума я не мог, бросив все, поехать по распределению под Одессу в поселок городского типа Саврань прорабом. При помощи соседей я устроился в судоремонтные мастерские ОВРа слесарем и ремонтировал насосы забортной воды и другие корабельные устройства. Моим наставником был фронтовик Миляр. Не знаю, кто он был по национальности, но у меня остались о нем добрые и теплые воспоминания. Я проработал там несколько месяцев, и пришла повестка в военкомат. В мае меня проводили в армию. Я попал сразу на Корабельную сторону в экипаж, и началось…. Минно-торпедный арсенал, Сухарная балка, Кара-коба, пионерский лагерь флота - Алсу, опять минно-торпедный и наконец-таки база ракетных катеров городка Черноморска, за Евпаторией. Там я и принял присягу и обеспечивал безопасность при погрузке ракет на катера.  Приняли меня в роте хорошо, а с недовольными  я уже мог разбираться самостоятельно. Место это называлось географически - Тархан-кут, что означает Чертов угол. Здесь всегда дули сильнейшие ветра и с давних пор погибало много кораблей. У меня сложились хорошие отношения с командованием и дедами части. Главному инженеру я помогал выполнять все чертежно-технические работы, а старикам по вечерам пел песни под гитару. Часто проводились тревоги и учения. На одном из таких учений я получил травму позвоночника и головы. И после продолжительного лечения и обследования в Севастопольском госпитале им.Пирогова, в котором умер мой отец, я был комиссован. Там же в госпитале я встретился с  фронтовым другом моего отца односельчанином Тихоном Каменским, который много рассказывал мне о моем замечательном отце. Практически я так ничего и не знаю об истории предков и жизни своих родителей – они ушли из жизни рано и неожиданно. Возвращался в часть я уже зимой в одном бушлате. В Евпатории меня подсадили на попутку наши соседи-пограничники, и с ними я добрался до своей части, насквозь промерзший, вернее обмороженный. Приказ вышел на мой день рождения 21 января 1972 года. Закончил службу в почетном звании – рядовой матрос. 

 

Производственные институты

 

     И вот он, родной Севастополь. Прибежала, изменившая мне за мое отсутствие Танька, но у нас уже ничего не получилось. Она была какой-то чужой, а может, я стал другой. Погуляв с месяц, я устроился на работу в РСУ СУТФ – строительное управление тралового флота, которое находилось в конце Камышовой бухты. Работа была тяжелая, но мы еще успевали подрабатывать на дачных участках, строя дачные домики по субботам и воскресеньям. Скучать было некогда. После работы – танцы, вечеринки до утра. Спал я в обеденный перерыв и сейчас удивляюсь выносливости своего организма. Спорт, море и воздух помогали бежать от болезней и последствий перенесенных травм, которые с годами прибавлялись. В настоящее время я не могу назвать ни одной целой конечности моего тела, в пылу спортивных баталий, драк и других жизненных ситуаций я поломал  практически все руки, ноги, нос, челюсть, череп, позвоночник но, слава богу, мои мозги…тьфу, тьфу, тьфу. Видимо всю дурь из головы мне выбили еще в молодости. После очередного перелома - малой берцовой кости я перешел  работать в НПО Муссон, тогда называвшимися ″Мастерскими связи″ п/я 2753. Меня назначили бригадиром строительной бригады на строительство заводского пионерлагеря. Начиналось строительство со щитового домика в бухте Омега. Домик уже кто-то начал строить до нас и, как оказалось, ошибся на метр в фундаменте, а заодно растащил половину комплектующих. Через месяц мы вывели дом под крышу и меня перевели мастером деревообрабатывающего участка на завод. Это действительно было моей большой жизненной удачей – попасть на такой завод и работать в таком коллективе. Завод занимался изготовлением радиопередатчиков для судов рыболовецкого, пассажирского, транспортного и военного флотов. Здесь были собраны лучшие кадра Советского Союза. И мы работали в тесном контакте с ведущими заводами страны. Естественно структура производственных взаимоотношений, военный уклад, культура производства, уровень общения все это было для меня  настоящими жизненными институтами. А в дальнейшем помогло сформировать характер, профессиональные навыки, правильную ориентацию в обществе и умение работать с коллективом и в коллективе. Через некоторое время наш цех перевели из вспомогательных в категорию основных сборочных цехов, передав нам разборку и консервацию аппаратуры, комплектацию ЗИПов, окончательную сдачу военному представителю, Регистру СССР и упаковку изделий. Пришлось переучиваться на ходу, осваивать новые технологии и специализации. Все оказалось, довольно не просто и в конце каждой декады и месяца мы по нескольку суток не выходили из завода. Изделия необходимо было разобрать, законсервировать, обеспечить вакуумную упаковку, укомплектовать ЗИПы, подготовить документацию, сдать все Регистру СССР или военному представителю и многое, многое другое. Изделия были нелегкие 250-350 кг, и вначале упаковка шла  вручную. Авралили рабочие и ИТР не ”за славу и деньги” – было волшебное слово: “Надо”. Правда, жаловаться на плохую зарплату тем, кто по-настоящему работал – грешно. Мы имели возможность не только  по-настоящему работать, но и  хорошо отдыхать. Кроме профилактория и пионерлагеря, нас обеспечивали хорошими путевками в санатории, дома отдыха, турбазы и т.д. Я отдыхал на Кавказе, в Карпатах, в Абхазии, на Южном берегу Крыма…. На выходные дни выделяли автотранспорт для поездок загород, и я часто вывозил своих девчонок (из 120 человек 100 были женщины) в Большой каньон, Алсу, на Сухую ручку и Южный берег. Проводилось множество мероприятий: турслетов, конкурсов, соревнований…. Работало множество секций, кружков. Я постоянно был комендантом всех наших профсоюзных турслетов, проводившихся в горах Крыма. А также актером нашего кукольного заводского театра, не говоря уже о художественной самодеятельности и авторской песне. На нашем 10-тысячном заводе меня знали практически все, ввиду моего активного участия в спортивных  и культурных мероприятиях завода. А в дальнейшем меня выбрали в профком завода.

              После указа о ТНП (объёмы выпуска товаров народного потребления должны удовлетворять потребность предприятий в заработной плате), меня перевели начальником участка ТНП завода. И я начал осваивать производство стереотюнеров и стереоусилителей с Ласпи-01 по Ласпи -10, а также удлинителей, дистанционных выключателей, ломтерезок, детских револьверов, фонарей туриста, хозяйственных полок, хлебниц и т.д. и т.п. В то время это было одним из стратегических направлений завода и генеральный директор Маринчак частенько перед началом работы, приходил на мой участок. Он любил четкие ответы на поставленные вопросы и когда я ему делал исчерпывающий устный доклад в цифрах по движению блоков, узлов и сборок на конвейере и по другой номенклатуре ТНП он удовлетворенный, со спокойной душой шел заниматься своими многочисленными делами. Наш завод был передовым предприятием Министерства связи Советского Союза. Знаете, друзья, чтобы не там не гундели злопыхатели и диссиденты-лжедерьмократы, Советский Союз – это и сейчас звучит гордо. Я сейчас понимаю, глядя на предателей России, что Сталин не так уж был и не прав в своем отношении к некоторым представителям политической элиты. И нам скоро придется оглянуться не глазами зарубежных политологов и диссидентов, а самим, внимательно перечитав историю из других источников. Вы посмотрите, насколько глубоко пустила корни метастаза разложения общества. Коррупция и вседозволенность,  продажность и ложь, лицемерие и безнаказанность, бездуховность и предательство, лжепатриотизм и хитроумие…. Если Вы думаете, что  тогда было всё просто и честно, - Вы глубоко ошибаетесь. Мне повезло, что я встретился с настоящими людьми, и коммунистами, и беспартийными. Разные были люди. Некоторые, как их сейчас называют «комуняки», перекрасились и при любой власти оказываются у кормушки. Были и у нас такие на заводе – один только секретарь нашего заводского Парткома чего стоит, Кондрашихин Борис Васильевич, секретарь парткома крупнейшего в Севастополе радиозавода «Муссон», тогда он назывался «Радиозавод им. Калмыкова». Его часть во время войны стояла за Уралом в резерве и в боевых действиях не участвовала, а к 35-летию Победы участников ВОВ начали награждать Орденами Отечественной войны Второй степени. И вот он договорился с военкомом, чтобы и ему орденок повесили. Но, как говориться дерьмо рано или поздно всплывает и его на празднике Победы встретил однополчанин и начал гонять его по Приморскому бульвару. Конечно, это дело получило соответствующую огласку и последствия. А речи толкал на митингах – позавидуешь и за ним пойдёшь в огонь и воду. Вот за такими коммунистами чаще всего нас и гнали и мы шли. Вот таких коммунистов много было и тогда, а сейчас они все собрались вместе у кормушки. Не хочу оскорблять здесь честных людей, мой отец тоже был коммунистом и воевал в небе Севастополя с партбилетом у сердца. Многие пороки нашего общества ведут к гибели народа и России. Не говоря уже о бывших союзных республиках. Модель развала идентична. И идет по сценарию зарубежных специалистов. Мы  оказывается, не можем заниматься сельским хозяйством, мы не умеем работать на фабриках и заводах. Мы ленивые пьяницы и неумехи. Мы тупые и бездарные люди, выучившие, вскормившие и вырастившие у себя на груди сегодняшних горе-политиков, банкиров, олигархов и т.д. А в благодарность получили разруху и унижение. Теперь понятно, почему первое, за что взялись наши “демократы” – это выхолостили законодательную и исполнительную власть. Москва превратилась в отдельное элитное государство в центре России, далеко не разделяющее проблемы российского народа.

 

Институты выживания

 

В 1976 году у меня начали сказываться последствия перенесенных травм позвоночника. Видимо ночные работы на заводе, авралы, поднятие тяжелых изделий добили мой позвоночник, и я на долгое время выбыл из строя. Отнималась левая нога, сильные боли не давали спать. Болеутоляющие и снотворные не помогали. Пробовал водку и спирт, но это только ухудшало ситуацию. Какие только специалисты не занимались со мною. После обследования была предложена операция, и я согласился, так, как деваться было некуда. Прооперировали меня 5 мая 1977 года в Симферопольской нейрохирургии. На пятый день пришел мой хирург – Вербицкая, и, протянув мне костыли, сказала: “Если хочешь быть нормальным мужиком – ходи, двигайся”. И я начал пробовать делать первые шаги. Они были намного тяжелее первых шагов ребенка, но с каждым днем пройденный мною путь становился длиннее на несколько метров. После выписки, как и после армии так и сейчас мне предложили оформить инвалидность, но зайдя в СОБЕС, пропахший мочой и нестиранной одеждой, посмотрев на инвалидов, и увидев свою будущую перспективу, я понял что это на всю жизнь. И унёс свои ноги от греха подальше, с желанием еще побороться за себя. В Севастополе, я поставил себе задачу – каждое утро доходить на костылях до Херсонесского колокола и звонить в него. В первый день я проклял все на свете, когда к вечеру полуживой добрался до колокола, и меня обеспокоенные друзья нашли ночью в развалинах Херсонеса, но на следующее утро я вновь пошкандыбал к нему. В последующее время я этот путь проделывал все быстрее и быстрее и менее болезненно. Мои кровавые мозоли превратились в настоящие, и вскоре я бросил костыли, а после палку.

Через два года я уже играл в футбол на пляже Херсонеса. Не могу сказать, что этот процесс проходил безболезненно – да, были отчаянные депрессии, но теперь я понимаю, что это был единственный выход из этой ситуации. В это время ко мне своевременно пришли книги по индийской йоге, восточной философии.  Так помаленьку моя голова обретала новые параметры ощущения и познания мира. Во мне начинали открываться способности видеть и творить. 

Видимо перенесенные мною мучения заставили меня по-другому смотреть на мир. Было ощущение понимания счастья и сущего. Работать в прежнем режиме я не мог. И я перешел работать в отдел АСУП электромехаником 6-го разряда по обслуживанию ЭВМ. Меня очень тепло провожали в моем цеху и на участке, чему я был приятно удивлен. Так, как на работе я был достаточно требователен как к себе, так и к подчиненным. Любил экспериментировать и вовлекать в этот процесс весь коллектив. За короткий период разработал и внедрил интересные системы учета и нормирования, много работал  над структурой взаимоотношений и психологическим климатом в коллективе, вывел участок в Отличники качества. Добился после полумесячного отставания от графика, декадного опережения. И эта система еще долгое время  оправдывала себя. Я помню, через несколько лет повстречался с бригадиром участка Светланой Гайдук, и она с благодарность сказала мне, что они все еще работают по моей системе.

Я вспоминаю свой приезд в Ригу к своим двоюродным сестрам – Тамаре и Людмиле в 1980 году. Как они там оказались – одному Богу известно. Но жили неплохо. После смерти отца, мамы и брата они остались для меня самыми родными людьми. Вышли замуж, родили замечательных детей. Хочется сказать, что Тамара и Люда замечательно пели,  и мы часто засиживались у них вечерами с гитарой и пели старые, добрые песни. А после мечтали съездить в нашу родную деревню Счастливку….

            В это время я уже серьезно относился к авторской песне и небезуспешно участвовал в различных конкурсах самодеятельной песни. Выезжал с командой завода на турслеты у Красной пещеры, Чертовой лестнице, Алсу, Черной и Сухой речке…. Пел я Высоцкого, Кукина, русские и цыганские романсы, популярные песни того времени и делал первые попытки создания авторских песен. Работа в отделе АСУП по обслуживанию ЭВМ дала толчок для подготовки в Севастопольский приборостроительный институт на факультет “Автоматики и телемеханики”, в который я в дальнейшем поступил.

 

 

Переезд в Ташкент

 

 

            К сожалению, в связи с переездом в Ташкент и ряда других событий мне пришлось прервать учебу. Как я говорил ранее, моя  будущая жена была родом из Ташкента и я зачастил в командировки на Ташкентский “Фотон”. Конечно познакомился со своими будущими родственниками, которые принимали меня очень хорошо, и я надеялся, что обрету для себя новую семью. А в дальнейшем я принял решение о переезде в Ташкент, обменял свою, только что полученную севастопольскую квартиру на Ташкент и был переведен на достраивающийся завод электронной аппаратуры “Алгоритм”. Приведя могилы отца, мамы и брата в порядок, я переехал в Ташкент 1986 году, где у нас и родилась замечательная дочка, Зоя. Структура производственных отношений, низкая исполнительская дисциплина, отсутствие учета и низкая культура производства поначалу привели меня в шок и доводили до отчаяния. Но со временем я начинал понимать Азию и пытался плыть в реке событий и времени, оставаясь при этом самим собой. Квартира моя пустовала, так, как жили мы у тестя. Взаимоотношения с новой семьёй после моего переезда  развеяли мои иллюзии о возможности совместного проживания. Началась дрессировка зятя под себя, но я уже тогда имел сформированный характер и принципы, пересказывать все это нет желания, да все это грязно и пошло, просто я оказался там одиноким и чужим. Через два года совместных мучений я пригласил супругу перебраться в мои аппартаменты, которые я по своей доверительной наивности и настоянию тестя чуть не отдал старшему брату жены, по их предложению провести родственный обмен и переехать из своей 2-х комнатной в их 4-х комнатную. Она отказалась, и я один уехал в свою пустую квартиру на массиве Черданцева-1. А квартира, к моему великому счастью осталась за мной. Я многого тогда не знал и видимо к лучшему. Впоследствии мы через несколько лет развелись по настоянию дочери, ей, Малышке, казалось, что я мешаю матери устраивать её личную судьбу. Тем более она уже говорила ей, что она бы могла уехать в Австралию со своим женихом, а я ей помешал своей встречей с ней. А внука убеждали, что дедушка предал бабушку...??? Но кажется внук этому не особо верит. Ложь на лжи. Не буду рассказывать как я одиноко выживал в чужом городе, стране, без поддержки, справляясь с накинувшимися на меня болячками и различными неприятностями. Это были суровые 1990-е. Испытал все и даже пробовал пить, но надолго меня не хватало. Чужие случайные люди, как это часто бывает, оказались ко мне добрее и проявили большую заботу и поддержку. Низкий поклон им. А у меня надолго пропала охота к  последующим женитьбам, хотя вариантов было множество. С дочкой я, несмотря на категорические протесты и провокации новых "родственников", старался контакты не терять, по возможности выезжая с ней в горы Тянь-Шаня, Памира, пустыню Кызыл-Кум, Янгиабад, Чимган, озеро Иссык-Куль, Крым, Севастополь, где мы с ней постоянно давали совместные концерты, что пополняло наш скудный бюджет. Она была сорванцом без страха и упрёка, ничего не боялась, бралась за любое дело и с успехом справлялась. Учил ее ставить палатку, зажигать костер с одной спички, ориентироваться, ходить по горам и лазить по скалам, плавать, нырять, стоять на руках, петь и свободно чувствовать себя на сцене, лепить, самодельничать, свободно общаться с разными людьми, я уверен, что эти навыки пригодятся в её последующей жизни. Внук, Санька весь в неё, помогайте и храните их Боги, хотя бывает страшно за их бесстрашие. Сегодня она прекрасно поёт и попсу и классику. Внук Санька, очень живой, развитый и талантливый мальчишка тоже пошел по нашим стопам и уже начинает свои пробы в вокальном искусстве, спорте. Любит мастерить и изобретать различные конструкции. Гены  говорят своё. Моя бывшая жена пошла по стопам своего отца, ограничивая моё общение с внуком и  настраивая против меня дочку. Ладно, доброго ей здоровья и долгих лет жизни. Надеюсь, время всё расставит по своим местам, а я  при любом варианте проживу свою жизнь по своим понятиям, принципам и ценностям. Когда жена заболела, я понял, что она хотела бы возобновить наши отношения, но сделать этот шаг она не смогла, хотя я бы, наверное, пошел бы ей навстречу. Но увы, все было в подвешенном состоянии и закончилось печально.  И остались мне в наследство отчуждение дочери и её нежелание общаться со мной. Ну, хватит на судьбу роптать, она порою ко мне была более благосклонна, подарив мне радость новых знакомств, встреч, творческих находок и еще много интересного.

    Квартира была совершенно пустая, но зато из нее открывался прекрасный вид на половину Ташкента. Если вечером во время захода солнца чуточку прищурить глаза, то можно увидеть, как солнце садится в волны Черного моря, А телебашня напоминала херсонесский севастопольский маяк. На следующий год я перевелся в систему Госстандарта на Ташкентский завод “Эталон” – работать так далеко от места жительства на бесперспективном заводе не имело смысла. Завод умирал, и я ничем не мог ему помочь. На память остались пропуск, который почему-то не забрали, хотя завод и режимный, запись трудовой книжке и стихи в записной книжке:

 

                  Ну, вот и все. Вопросов нет.

                  Все ясно, все увязано.

                  Завод окрашен в желтый цвет –

                  Вот этим все и сказано.

 

            А после практически вся промышленность Узбекистана с ее прекрасными рабочими и ИТР ушла в небытие по одинаковому сценарию, впрочем, как и вся промышленность России и других союзных республик. А жаль.

 

Двадцатый век мелькнул этапом

А с ним и мы – снимите шляпу.

 

Моя авторская песня

 

 

                Я приехал в Ташкент как раз во время возрождения Чимганских фестивалей. В то время в Ташкенте было обилие клубов авторской песни. “Лимузин”, “Резонанс”, “Ростки”, “Встреча”, “Орфей” и множество других ушедших в небытие клубов тянули на себя и без того ветхое одеяло авторской песни. Не желая участвовать в этой глупой борьбе, я выбрал  позицию кота гуляющего самого по себе. Считаю, что вся полемика об авторской песне должна происходить на сцене – там ясно “ху из ху”. Впоследствии стал председателем клуба “Поэзии, Театра и Музыки им”. В.Высоцкого при доме-музее им. С. Есенина. Проводили интересные вечера, капустники, концерты и встречи, собиравшие своих почитателей в тесном кругу дома-музея. В 1988 году, в мае улицы Ташкента были заполнены голубыми беретами ребят, возвращавшихся из Афганистана. Окружной военный госпиталь № 340 тоже был заполнен ранеными, и я часто выступал перед воинами-интернационалистами, пытаясь хоть как-то облегчить их страдания и поддержать. После этих встреч был написан цикл песен, посвященный теме войны в Афганистане. Позже с этими песнями меня приглашали на фестивали «Солдатской песни – "За Веру, за Отчизну, за Любовь!" в Уфу, Стерлитамак, Ярославль, Барнаул и т.д. Там я познакомился с замечательными ребятами: полковником из группы «Альфа» Игорем Морозовым, полковником-пограничником Александром Минаевым, Натальей Стижко, душой и организатором Фестивалей Солдатская песня, её мужем, Валерием Рожановым, с пограничником Михаилом Михайловым, поэтом и замечательным человеком Валерием Заводчиковым (ансамбль «Контингент»), автором-исполнителем Виктором Третьяковым, Сергеем Кузнецовым и Сергеем Шавровым, Юрием Стрельцовым (руководитель ансамбля «Каскад» 14-ой армии), ансамблем «Голубые береты» и многими другими, прошедшими горнило афганской войны.

    В Ташкентском Горкоме и Обкоме комсомола мне предложили заняться организацией Чимганских фестивалей, и я с инициативной группой Сережей Цветаевым, Иваном Ильиным, Лешей Рахимовым, Владимиром и Татьяной Чебасовыми, Светланой Золотаревой, Андреем Колесниковым, Степаном Балакиным и многими другими ребятами организовал фестивали 1989, 1990 и 1991гг в Козлином ущелье урочища Чимган. http://avkamen.narod.ru/avtor.htm Это были последние фестивали советского периода, собиравшие свыше 3000 человек из разных уголков нашей страны. Фестивали проводились  в первых числах мая параллельно со спортивной Альпиниадой. И это было действительно мощное совместное мероприятие, гревшее души любителей гор и авторской песни. На этих фестивалях я приобрел настоящих друзей, работавших не покладая рук проводя электричество, оборудуя лагерь и сцену, оформляя наглядную агитацию. Мы писали сценарии традиционной восточной Чайханы и всего фестиваля. Готовили костюмы и призы. В этом процессе также выявлялись вечно недовольные болтуны и бездельники - иных уж нет, а те далече. Одни в Германии, другие в Израиле, а иные в Америке. Глядя сейчас на попытки проведения мероприятий такого рода (фестивалями их назвать нельзя) около канатной дороги центрального Чимгана, возникает чувство уныния и разочарования. Нет того духа и культуры песни. Утерян вкус и тонкое понимание ее сути. А с этим нужно много работать – искать, прививать, воспитывать у молодежи это понимание. . Есть много пустобрехов, модно именующих себя бардами ("видимо от слова "бардак", взял человек гитару в руки - ты кто? - Я БАРД!!!), но есть и  интересные поэты, авторы-исполнители и любители авторской песни. Они как угольки затухающего костра. Эти угольки, я надеюсь, когда-нибудь вспыхнут с новой силой и зажгут сердца. Это подтверждают успешные выступления молодых исполнителей Антона Макарова и Игоря Хигая, дуэта Луизы Данковцевой и Владимира Пака, Александра Якушева и Александра Потапова, Алишера Шахибиддинова, а также еще многих авторов и исполнителей, пропагандирующих авторскую песню хорошего качества. После некоторых разногласий в клубе “Поэзии, Театра и Музыки” им. В. Высоцкого, 25 января 1988 года я организовал  Клуб струнной поэзии «Вертикаль» , который с успехом собирает своих слушателей, и по сей день.  С годами  убеждаюсь в правильности выбранного решения и методики работы клуба. На вечерах струнной поэзии стараюсь предоставить слово, представителям разных поколений, направлений и, судя по положительной реакции зрителей и средств информации, мы делаем нужное дело. Этот маленький Ташкентский «камелек приятельства» сейчас в это довольно непростое время особенно необходим русскому народу оказавшемуся за пределами России. А мне после проведения последнего (Советского) Чимганского фестиваля 1991 года, и продолжительного лечения подорванного позвоночника на этом фестивале,  предложили в Ташкентском Горкоме комсомола  на выбор бесплатные турпутевки в Англию, Италию, Египет, Югославию, Чехию, Францию и др. но я к всеобщему удивлению комсомольских работников попросил оплатить мне дорогу до Камчатки и обратно.

 

Камчатка

 

    И через неделю я уже был в Петропавловске-Камчатском. Моя давняя, заветная мечта сбылась. Совершенно случайно я попал сразу на три фестиваля: Фестиваль Молодежи Камчатки, Фестиваль «Русская Америка» и Фестиваль авторской песни «Камчатская гитара», лауреатом которого я впоследствии стал. За две недели на Камчатке я провел около 20-ти концертов на судоверфи, в воинских частях, домах культуры, на улицах П-Камчатского. На улицах выступало множество ансамблей и исполнителей авторской песни. Однажды, на День Рыбака, я подошел к поющей группе, и мне предложили спеть. Я исполнил ряд забойных песен, собрав  вокруг себя горожан, и вскоре благодарные зрители после исполнения песен Высоцкого и цыганских романсов набросали на мой чехол вполне приличную сумму. Это меня раззадорило и пошло и поехало…. Кто-то из моих коллег по струне постоянно собирал деньги из моего чехла, но вскоре по окончании моего концерта ни коллег, ни денег, увы, не оказалось. Оставшиеся зрители  посмеялась вместе со мной, и мы все вместе, взяв в магазине необходимый пакет для продолжения мероприятия, направились на берег Авачинской бухты, где и продолжился наш концерт. Камчатка поразила меня  и  вызывает приятные воспоминания до сих пор. На концерте в судоверфи им. В.И. Ленина ко мне подошли ребята из экипажа яхты «Камчатка», совершившей «кругосветку» и предложили на следующий день выйти с ним в океан на яхтах «Антонина» и «Камчатка». Было бы глупо отказаться и на следующий день, в назначенное время был на причале. Я везучий – фантастика! Мы целый день лавировали, лавировали  и вылавировали…. Рыбачили палтуса, высаживались на берег Тихого океана… . У меня были авиабилеты на Сахалин, но рейсы по непонятным причинам были отложены на две недели и созвонившись с севастопольскими друзьями, работающими в  Магадане, я получил приглашение приехать на Колыму. В данной ситуации было бы глупо отвечать: «Лучше Вы к нам…» и распрощавшись с Камчаткой вскоре с новыми стихами и песнями, я уже был в Магадане. Параллельно со мной в Магадан прилетал  Председатель Совета Министров Рыжков. Хочу сказать, что меня так тепло еще никогда не встречали. Колыма – это необыкновенный край, удивительные люди, уникальная природа. Концерты в Магадане и близлежащих поселках, на кораблях и рыбозаводах, в рыбацких артелях и просто в кругу друзей, а также дальние поездки, давали ценнейшую информацию для создания новых песен и пополнения фотоархива. Я рыбачил на Яне и Талоне, собирал грибы и ягоды в диких местах, знакомился с рыборазводными комплексами и пел старателям, рыбакам, геологам, бичам, зекам и просто случайным знакомым и попутчикам. Особую благодарность я хочу выразить Елене Порфирьевне Прянишниковой, моей севастопольской землячке и коллеге по работе на НПО МУССОН. Высылал рыбные посылки в Ташкент жене и дочери. Обратно я летел нагруженный рыбой и икрой, песнями, стихами и фотоматериалами через Алма-Ату. Все довез. Песня – Великая сила.

 

Знакомства

 

 

           На Чимганских фестивалях я познакомился с Мастером спорта международного класса Светланой Серафимовной Золотаревой и ее будущим мужем - замечательным водителем, знатоком горных дорог Средней Азии, настоящим профессионалом и прекрасным другом – Сергеем Блинковым. 9 Мая 1990 года ввиду плохой погоды большой концерт Фестиваля авторской песни проводился в кинозале туркомплекса «Чимган». Места всем не хватало, и Светлана попросила меня выступить перед юными скалолазами в палаточном лагере. После концерта мы поехали к ребятам и в заснеженном лагере у  ″Табличек″, в большой, занесенной снегом военной палатке, обогревая руки, у заботливо зажженного примуса шмель, я пел ребятишкам песни военных лет, Высоцкого, Визбора и свои. Получился настоящий концерт, посвященный Дню Победы, который продолжался до рассвета. Солнце уже освещало макушки вершин Чимгана, когда мы с военными песнями и маршами уходили из заснеженного лагеря. Так состоялось наше первое знакомство. В дальнейшем она часто приглашала меня на различные первенства республики, СНГ с концертами. Однажды организовала мой концерт в колонии для несовершеннолетних, пытаясь вытащить оттуда своего подопечного, виртуозно помогавшего "форточникам". Кстати он впоследствии стал чемпионом СНГ по скалолазанию. Все свои душевные и физические силы Светлана тратила на своих ребят, вовлекая в это благородное дело все новых и новых единомышленников. Думал сначала не писать об одном неприятном случае, но всё же нужно написать, чтобы впредь такого не случалось. Светлана поведала мне, что планирует провести Детско-юношеский Чемпионат СНГ по скалолазанию в городке шахтеров Янгиабад, но для этого нужны деньги. Мои друзья перечислили необходимую сумму в два миллиона сумов на счет Чемпионата. Светлана озаботилась организацией и спросила у меня совета по поводу изготовления призов для чемпионов. Я порекомендовал ташкентского художника-керамиста Елену Гапонову, у которой было весьма трудное в то время материальное положение. Вывозили Гапонову на эскизы в Чимган, чинили швейную машинку и оказывали всяческую помощь. Договорились с лихвой по оплате за изготовление ляганов с Чемпионатской тематикой, но время шло а ляганов так и не было. Все время сроки переносились и вот, уже чемпионат начался, завтра уже награждение. И Светлана звонит мне и рассказывает такую историю о том, что они с мужем Сергеем Блинковым приехали вечером к ней домой и видят компанию друзей Елены Гапоновой, приехавших из Израиля с подаренными им ляганами чемпионата в руках. У Светланы, характер оказался еще тот, терпение лопнуло, она выхватила у них из  рук злополучные ляганы, забрала отстатки надбитых и уехала в Янгиабад. У меня до сих пор не укладывается в голове подлость этой кодлы. Ведь знали же у кого воруют, хотя оплачено все было Гапоновой с лихвой и заранее. Удивительные времена, нравы и люди.... Светлана Серафимовна вместе с Сергеем Блинковым уехали в Россию, сначала Ярцево, а потом в Питер, где она успешно организовала секцию скалолазания и теперь работает в МЧС. Я думаю, что у них все должно получиться. У Светы на новоселье я познакомился с коллективом турфирмы «Азия Тревел» и ее генеральным директором Радиком Бакаевым. Радий был интересным, многогранным человеком. Альпинист, спортсмен, человек внутренне-организованный и обязательный сумел за короткое время собрать коллектив единомышленников и создать эксклюзивный турпродукт, завоевавший на международном рынке признание и популярность. Это альплагеря на Памире и Тянь-Шане, треки и туры, юртовый лагерь в Кызыл-Кумах, зимние и летние программы по различным видам спорта. Посчастливилось и мне поработать на протяжении семи лет с этим коллективом. Побывать в различных уголках Средней Азии. Были сделаны интересные фоторепортажи, написаны сотни стихов и песен. Познакомился с интересными людьми и необыкновенной природой Средней Азии. Очень сожалею, о тех романтиках сидевших  рядом со мной у костра. Где они? Самое трудное в наше время – это оставаться самим собой. Не все выдерживают бремя славы и денег, и не каждому удается оградить свой разум от нашептывания доброжелателей и завистников. Распадаются семьи, компании, коллективы да что там говорить – государства порой тонут во лжи.

        Напротив моего дома находится дом-музей им. Урала Тансыкбаева, замечательного разнопланового художника. Этот гостеприимный дом на несколько лет приютил  Клуб струнной поэзии «Вертикаль». Десятки различных вечеров струнной поэзии параллельно с художественными и фотовыставками, с участием поэтов, музыкантов, авторов-исполнителей и других представителей творческой интеллигенции Ташкента проводились клубом «Вертикаль» в стенах этого замечательного дома. Особенно запомнились праздники в День Победы 9 Мая, которые мы проводили в этом гостеприимном доме ежегодно. Эта была единственная площадка в Узбекистане где праздновался именно день Победы. Да именно День Победы почему-то запрещенный? Как и ношение наград ветеранами Великой Отечественной войны. Приходили школьники с программой посвященной этому празднику, приглашались ветераны, которых мы просили надеть ордена, чтобы дети могли видеть и гордиться своими дедами и отцами. Я тоже готовил большую программу военных песен и фотовыставку. Накрывался общими усилиями праздничный стол, как в былые времена. Этот дом наполнен доброй энергией художника, и эта энергетика поддерживается коллективом музея во главе с Тохоевым Султаном Ибрагимовичем, искусствоведом Натальей Ивановной Глазковой и другими сотрудниками Валентиной Дмитриевной Размаховой, Зоей Владимировной  Алесенко, Лобар Мирзабаевой.    Работа клуба не ограничивалась рамками дома-музея им. Урала Тансыкбаева. Тысячи концертов проходили в школах, пионерлагерях, в Центрах и Фондах, воинских частях, посольствах, детских домах, колониях, различных ДК и клубах, городах и поселках республики Узбекистан и СНГ. Это Севастополь и Прибалтика, Камчатка и Колыма, Башкирия и Заполярье, 201-я Российская МТД в Таджикистане и моряки Черноморского, Балтийского и Тихоокеанского флотов. Это высокогорные селения, турбазы, буровые, строительные и дорожные участки, дома отдыха, турслеты и альплагеря Киргизии, Крыма, Кавказа и Карпат. Да разве можно сейчас перечислить все эти встречи? Они уже история, оставшаяся в памяти  тысяч участников этих встреч. Все мои лучшие встречи и концерты остались там и никакие новые записи не способны повторить их.

       

Мечты сбываются

 

 

                  Со временем из написанных песен, после опробования на многочисленных концертах, был создан первый полуторачасовой аудиоальбом «Будьте добры», записанный в ДК «Каустик» города Стерлитамака в 1990 году. Спустя десять лет при поддержке коллектива «Азия Тревел» и многих моих друзей участвовавших в этом проекте, вышли:

поэтический сборник «Семь струн»

СД-альбом «Будьте добры»

СД-альбом «Семь струн»

СД-альбом «Где мы только ни бывали…»

  

      А после вышли СД и аудио-альбомы «Камни», «Семь струн», «Старые песни», «Дороги», «Я рисую свои песни», «Надеясь, веря и любя», "Севастопольские встречи", "Время романса", "Возвращение", записанные на профессиональной студии  Гостелерадио Узбекистана. В 2018 году был записан новый альбом "Невыученные уроки". Конечно, время записи было ограничено, и диск писался за 2-3 часа. См.Аудиоархив Но это уже было качество, если отбросить мои ляпы. В очередной раз судьба была ко мне благосклонна и благодаря встрече с Сергеем Петровичем Сухановым – настоящим полковником СНБ Узбекистана, и благодаря поддержке его и теперь уже моих друзей был реализован этот проект. Не буду называть  должности Туйчи, Назира, Ислома, Низома, Азама, Атабека, Александра Селютина и многих других замечательных ребят. Спасибо им.

   

 

Новые открытия

 

         В 1996 году я уволился в умирающего НПО ЭТАЛОН. Постоянной работы не было и приходилось крутиться самому. Пел, ремонтировал квартиры, работал в горах…. Заинтересовавшись обработкой полудрагоценных камней, я изготовил и собрал у себя дома мини-цех авторской конструкции по обработке камней. Это 2-х шпиндельный, восьмискоростной вертикальный станок и 2-х шпиндельный четырехскоростной горизонтальный станок, горизонтальный станок и вертикальный станок на 3000 оборотов/мин, пила для резки камней из нержавейки и множество оснастки, инструмента, материалов и сырья. Освоив эту науку, я понял, почему у меня фамилия Каменский, что, кстати, одно и то же, что Ташкентский, так как таш на тюркском - это камень. Камни открыли для меня новый неизведанный, таинственный мир. Как впоследствии оказалось занятие это небезопасное, если отдавать ему всю свою душу. В сказах Бажова хорошо об этом поведано. Каждый камень – это мистика и тайна многих сотен миллионов лет жизни планеты. См. Мир камня В процессе работы с камнями душа человека постепенно сливается с камнем, очарованная и околдованная его таинственной непредсказуемой красотой, рисунком, текстурой и цветовой палитрой. Агаты, сердолики, лазуриты, нефриты, халцедоны, амазониты, яшмы, опалы, ирризирующие кошачьи, тигровые, соколиные глаза. Чароиты, хризопразы, бирюза и аметисты, топазы и бериллы – да разве можно перечислить все это разнообразие. Даже в одном наименовании невозможно найти два одинаковых камня. Работа с поделочными камнями требует полной самоотдачи художника и знания химии, физики, методики обработки камней и многое другое. Кроме этого нужно быть и слесарем и механиком и электриком, чтобы самому изготавливать оснастку и оборудование. Я вспоминаю сложный путь освоения этой профессии и свою радость, когда ювелиры начали путать мои камни с камнями Рашида (одного из лучших ″каменщиков″ того времени). Сейчас я немного отошел от обработки камней, но осталась хорошая коллекция ювелирных изделий в серебре. Стихи и музыка тоже требуют полной самоотдачи, но в душе периодически возникает потребность вернуться к этой профессии и реализовать свои новые фантазии. А сколько еще дел и промыслов, к которым влечет мою душу. Вспоминаются Крымские горы  и леса, полные причудливых коряг и корней. Я часто уходил в горы один и приносил оттуда полный рюкзак настоящих шедевров созданных природой. Оставалось только немного доработать. У меня до сих пор сохранились некоторые работы, которые я привез в Ташкент из Севастополя. Именно во время этих походов я начинал по-настоящему ощущать себя частью этого удивительного мира, видеть дотоле мною не виданное, слышать ранее не слышимое, открыть в себе и активизировать все чувства ранее мне неведомые. Именно там я начинал познавать неповторимый мир поэзии и музыки природы. Именно в общении с природой я открыл для себя Великого Художника и Творца. Видимо, нужно задуматься над этим при воспитании потомков и не заслонять истину идолами и кумирами. Искать и найти Бога в себе. В генетическом коде человека все заложено в гармонии с природой, и любые попытки нарушить этот баланс в любой части нашей планеты ведут к духовным и физическим разрушениям. Эволюция планеты имеет планетарный размер. Земля это единый организм и левая нога не может быть лучше правой, как правый глаз не может быть красивее или в четыре раза больше левого. Ни одна нация не может быть выше любой другой. Мы все время говорим и боимся конца света, а он уже идет. Видимо, нужно вернуть мир в нормальное состояние и думать о начале Света. Во время работы на Памире я пытался снимать фотокамерой Зенит-Е пейзажи, и репортажные снимки и немного макросъёмку альпийских цветов. В последующем, проведя несколько фотовыставок в Узбекистане, России и за рубежом, я был принят в Члены Творческого Союза Художников Узбекистана Академии Художеств Узбекистана. В 2012 году мне досталась в наследство от одного отъезжающего художника вся его профессиональная атрибутика: краски, кисти, холсты, подрамники, мольберты и палитры, лаки и растворители и хорошая библиотека. Я сначала раздавал все это друзьям и знакомым а после решил попробовать самостоятельно прикоснуться к живописи. Написал с 10-к работ, чем удивил и себя и друзей. http://avkamen.narod.ru/jivopis.htm Мне понравилось думаю продолжить это занятие, хотя уже сегодня будучи на пенсии получаю истинное наслаждение от чтения. Новая хорошая книга - это открытие новой жизни, с её событиями, характерами, приключениями.

 

         

Грустное возвращение в Севастополь

 

 

            В 1990 году мне удалось вновь побывать в Севастополе. Что ни говори, а перестройка уже сделала свое грязное дело. Завод НПО Муссон уже практически не работал, как завод радиоаппаратуры. Флот представлял собой компот и вовсю распродавался и растаскивался горбачевскими птенцами перестройки (вспоминая птенцов Керенского). И так было везде. Система развала работала по одному принципу во всех министерствах. Впоследствии эту эстафету подхватила семья Ельцина, теперь  уже с  его птенцами, выросшими в огромных  падальщиков.

            Привёл в порядок могилы отца, матери и брата. Побывал на Южном берегу Крыма. А после, по договоренности с командованием Черноморского флота провел ряд концертов перед личными составами моряков-подводников, морских пехотинцев, на БПК «Ташкент», ракетном крейсере «Слава», сторожевом корабле «Пытливый»  и других воинских частях и кораблях Черноморского флота Советского Союза. Это были прощальные концерты с тем  Черноморским флотом. Еще не было Беловежской пущи, еще никто, вернее многие не могли предположить, как все обернется. Горстка трусов и предателей решила судьбу Великой Державы. Достаточно было цыкнуть или топнуть ногой, чтобы это свора разбежалась, но во всей стране не нашлось этого Человека. И началось…. Изо всех нор повылазили вурдалаки и прочие затаившиеся

выродки. Колоссу снесли голову, обрубили руки и ноги и как черви могильные выгрызают ему нутро. А теперь еще и до души добраться хотят. Благо Бог устроил Душу человеческую, так что без согласия человека ее не отымешь.    

            Вернувшись из Севастополя в Ташкент, я еще больше убедился в том, что методика развала страны идет по заранее подготовленному сценарию. Тогда по бывшим союзным республикам разъезжали международные группы специалистов по обучению руководителей высшего звена методике развала экономики, промышленности, системы образования, а главное разрушению структуры взаимоотношений на всех уровнях. У меня состоялась беседа с одним профессором из Греции, не буду называть его имени, продолжавшаяся около трех часов. Он пытался меня убедить в необходимости разрушения всего, что было создано нашими отцами и нами, и строить новое. В конце нашего диалога я ему сказал, что для того, чтобы навести порядок в доме – не обязательно разрушать  этот дом. После чего он замолк и прекратил спор.

             Процесс был уже необратим. Меня поражало, с какой легкостью бывшие руководители-коммунисты, исполняя волю нового руководства, бросились разворовывать народное добро. И разваливать прочную систему экономики. Это продолжается уже  20 с лишним лет, и никак не могут еще дорастащить и доразвалить. Колоссальный запас прочности сыграл злую шутку, позволяя ничего не делая, жировать нынешним «демократам»  на глазах безмерно терпеливого народа. Надежды на то, что  новые капиталисты, ограбив свой народ, начнут поднимать экономику вкладывать свои средства не оправдались. Абрамовичи, гусинские, березовские, ходорковские, чубайсы и сотни «новоиспеченных патриотов Отечества» ни копейки не вложили в развитие экономики страны. На деньги ограбленного народа играют высокооплачиваемые футболисты «Челси». Жируют на островах и виллах «новые, почему-то их называют – русские?». Президент Путин с благодарностью, видимо за проделанную работу, пожимает перед всем миром по телевидению руки Ельцину. Значит, эстафета продолжается. Васька слушает, да ест.

 

 

По горным тропам и пустыням Средней Азии

 

 

Но давайте вернемся к коллективу фирмы «Азия Тревел». Благодаря этому коллективу мне удалось побывать во многих уголках Средней Азии, что и было отражено в моих песнях и стихах. Одним из первых треков по Тянь-Шаню, был 12-ти дневный трек с группой англичан из 80-ти человек в районе пика Аксу в Киргизии. Мы встречали эту группу в Ташкентском аэропорту по звуки дойры и карная. Разница  между  нами конечно была ощутимая. Англичане резко отличались манерой поведения, осанкой, одеждой и еще чем-то неуловимым и неподдающимся объяснению.Это был очень сложный и интересный конно-пеший маршрут, начинавшийся из поселка Узгорыш. До поселка мы доезжали из Ташкента на автобусах. Это было мое первое очное знакомство с англичанами, не считая заходов английских кораблей в Севастополь. Мы вместе переносили тяготы и радости пути. У одного из киргизов упала в пропасть лошадь и наши гости в знак милосердия и солидарности скинулись и купили ему новую лошадь. Играли в футбол на высокогорных полянах и пели русские и английские песни у костров. Помогали друг другу в тяжёлом переходе. Помню как-то вечером,  отойдя от костра, я наблюдал беседу двух человек совершенно из разных эпох и измерений - киргиза-носильщика и англичанина-туриста. Ни тот, ни другой не знали языка собеседника, но судя по лицам и мимике они вели философскую беседу под звездным небом гор Тянь-Шаня. Особого различия уже не наблюдалось, киргиз наполовину был уже в английском "прикиде", а англичанин сидел в старом промасленном потом чапане. И вся группа к концу маршрута обретала единство образа, мыслей и чувств. В конце маршрута англичане устроили прощальный ужин в поселке Узгорыш. Не знаю, где они брали продукты и напитки…? Но вечером, в старом осеннем саду был накрыт шикарный стол, вокруг которого стояли чопорные англичане в белоснежных футболках и самодельных бабочках, обслуживая нас. А за столом сидели – команда «Азия Тревел», погонщики лошадей и местные аксакалы. Играл на волынке шотландец, одетый в национальную одежду. Он будил нас на рассвете каждое утро своими чарующими и загадочными мелодиями. А после Самарканд, банкет в ресторане где я весь вечер пел полюбившиеся англичанам песни. На прощанье англичане попросили у меня на память 80 аудиокассет с моими песнями, (которые за одну ночь я размножил с моей единственной кассеты здесь же, в Самарканде) и заплатили за каждую кассету по пять долларов. Это был первый серьёзный гонорар за мои песни. Прощались мы в Ташкенте уже настоящими друзьями, разделившими тягости пути за этот короткий отрезок времени. В Ташкенте на прощальном вечере в ресторане гостиницы Зарафшан, когда я с малышкой Сарой из Лондона пел разученную нами за время совместного путешествия русскую народную песню "Что стоишь качаясь тонкая рябина", я заметил, что все собравшиеся в зале были единым народом. В зале притушили свет, сразу замокли повара на кухне и перестали шкворчать сковородки, мы с Сарой сели на ступеньках эстрады перед зажжённой свечой  и начали петь под гитару, она это делала с оригинальным и трогательным акцентом. Весь зал, в том числе официанты и повара после продолжительной паузы, наградили нас щедрыми аплодисментами. Англичане на прощанье старались нас отблагодарить кто чем мог. Одни тащили в буфет, другие дарили на прощание разные мелкие вещи, обнимались, зная что завтра мы уже не проснёмся в своих палатках и не пойдём одной тропой по горам Средней Азии. Наши дороги разойдутся в разные страны и стороны, но душа еще долго будут вспоминать это счастливое время. После был еще один трек под пиком Сайрам в Казахстане с группой из Англии в 120 человек, но это уже был другой трек. Единственное что мне хотелось бы из него вспомнить – это футбольные матчи на плато, банька Саши Шевченко у реки, в березовой роще и музыкальные ринги у костра с англичанами, среди которых был профессиональный музыкант с маленькой гитарой и губной гармошкой, которую он мне после подарил. Вспоминаю, как Радик  Бакаев впервые взял меня с собой на Памир в Ачик-таш, на знаменитую Луковую поляну. См. На Луковой поляне Это событие во многом предопределило мою жизнь на последующие семь лет.

           

 

«За Веру, за Отчизну, за Любовь…»

 

 

 Кажется, это было в 1989 году. Меня пригласили в Горком Комсомола и предложили поехать на фестиваль Афганской песни (в последующем этот ляп исправили и это были фестивали русской Солдатской песни). У меня было несколько песен посвященных теме войны в Афганистане и я поехал в Уфу, а в последующие годы в Стерлитамак. Я опасался, как меня примут ребята, прошедшие через эту войну. И первое, что я сказал на сцене – это было: «Я в Афгане не был, но у меня он тоже болит…». В дальнейшем я познакомился практически со всеми авторами-исполнителями из славной когорты воинов-интернационалистов. Удивительной души человек – Игорь Морозов. Полковник группы «Альфа». Сколько добра, тепла и тихой грусти в его песнях – один «Дождь идет в горах Афгана…» чего стоит. Я не могу представить себе этого человека воином – ему бы священником быть и лечить души человеческие, но судьба решает все иначе. Полковник, Александр Минаев – это о нем написана песня «Комбат», я уверен. Человек с врожденным чувством справедливости и боли за Россию. Помню во время Стерлитамакского фестиваля Солдатская песня, нас попросили выступить в колонии для несовершеннолетних под Стерлитамаком и в поселке при этой колонии. Сначала мы выступили в поселке и нам даже что-то заплатили, направляясь на концерт в колонию мы энергично обсуждали на что потратим деньги. Посыпались предложения: на шашлыки, мне захотелось шампанского, короче все включали туда свои предпочтения и запросы, Саша Минаев, у которого был полиэтиленовый пакет с деньгами, уточнил у каждого его пожелания и передал пакет начальнику колонии с предложением купить что-нибудь подопечным ребятам сладкого от нас. Нужно было видеть наши противные морды после этого, не знаю кто, как, но мне до сих пор стыдно за себя, ибо только Санек Минаев нашел правильное и единственно верное решение за всех нас.  Мы молча шли к колонии, думая каждый о своем, где нас ждали 600 замечательных российских пацанов – будущее России. Это был один из лучших концертов, в которых мне приходилось когда-либо участвовать. Меня мои друзья часто просят исполнить минаевскую «Банечку». Эту песню я впервые услышал от Александра Анатольевича в Москве, в Выхино. Когда  я преждевременно вернулся из Ленинграда, с фестиваля «Петербургский аккорд», негостеприимно принятый, а вернее не принятый для участия его организаторами ни как узбекистанец, ни как севастополец. Саша очень поддержал меня в тот момент, и я не знаю, что бы я натворил в то время не возьми он меня  под свою опеку. Мы сидели у какой-то маленькой речки, разведя костерок, и жарили заранее приобретенные сосиски, запивая их пивом. А так, как «пиво без водки – деньги на ветер» то периодически укрепляли плоть «Столичной». Был май, земля дышала и парила. Слева от нас росла ракита, к которой была прикована цепью с огромным замком, вросшая в дно плоскодонка, видимо еще со времен Ивана Грозного. За рекой жидкий березняк, а дальше сосновый бор с куполами церквушки. Тогда-то Минаев и спел мне «Банечку», видимо этот хитрый еврей, как его сейчас называют друзья, специально затащил меня на этот пейзаж. Я сидел и плакал, глотая слезы и дым Отечества. Провожал в Ташкент он меня один, совершенно, мягко говоря, уставшего. Стерлитамакских фестивалей «Солдатской песни» не было бы без Наташи Стижко. Это душа, мать, администратор, организатор, сестра и брат фестиваля. Я приезжал в Стерлитамак поздно ночью, за день до фестиваля. Садился в сугроб под ее окнами и пел «Сиреневый туман». В орущем и шумящем доме на мгновение все замолкало, и толпа родных ребят вываливала на улицу, кто из окон второго этажа, кто из подъезда… только из-за этих встреч стоило ехать за тысячи верст. Спасибо Вам, ребята. Спасибо Валерию Заводчикову – когда он читает свои стихи, то какие там мурашки – звери по спине бегают. Серега Кузнецов – философ, балагур, баламут и настоящий гусар. Миша Михайлов в котором гармонично все: улыбка, песни, стихи и душа. Юрий Стрельцов –руководитель ансамбля «Каскад», Валерий Рожанов – тихий, как песня, но вездесущий и неутомимый. Ансамбли «Контингент», «Каскад», «Аист», «Голубые береты»…. Я не смогу перечислить всех – это монолит. Это нужно видеть в целом. А я в очередной раз благодарен судьбе.

В 1990 году Наташа Стижко пригласила меня в Стерлитамак провести концерты к 9 Мая в фонд Фестиваля «Солдатской песни». Где мне только не приходилось выступать – это фабрики, заводы, колхозы, совхозы, институты, школы, различные организации, фирмы, ГЭС и т.д. В день проходило  несколько концертов, но как ни странно усталости не было. Видимо на благие дела Бог дает силы. Особенно запомнился концерт на Машзаводе. Это было 9-го Мая 1990 года. Помню, кто-то из ветеранов сказал, что после этой перестройки, кроме нас стариков Россию защитить будет некому…. Высшей наградой для меня на этом концерте было то, что после нескольких песен ветераны пригласили меня от отдельно накрытого стола для музыкантов, за свой стол. И еще хочется отметить, что я получил по тем времена головокружительный и своевременный для меня гонорар. Да вспомнился один концерт в какой-то башкирской деревне, который начался где-то ближе к полуночи ибо шла посевная и народ раньше 22-00 домой не возвращался. Я спел свой назначенный репертуар, а в конце исполнил "Гогию" ( частушки на кавказский лад не вполне приличного содержания, которые ребята каждый год дополняли). В конце песни вышел кто-то из селян и предложил соревнование - кто кого перепоет по частушкам. У них была общая тетрадь с записанными частушками и я предложил на кон свой сборник песен, а у них запрос ил общую тетрадь. В конечно итоге, к великой печали сельских тружеников славной Башкирии, эта тетрадь уехала со мною в Ташкент.

 

Иссык-Куль

 

 

В 1992 году на УзПО «Эталон» мне предложили путевку в пансионат «Юбилейный» и я с дочкой в августе месяце рванул на Иссык-Куль. Выехали мы вечером, и на следующее утро, повернув после Рыбачего направо к Южному берегу Иссык-куля, миновав Боконбаево, мы въехали в ворота пансионата. Пансионат находится в 200 метрах от берега. Народу было немного и нас с дочкой, после моего вечернего концерта на берегу и знакомства с директором пансионата Ильхомом Хусановичем Газиевым и поселили в шикарном коттедже с телевизором, холодильником и прочими благами цивилизации. Песчаный берег переходящий ближе к воде в крупную гальку был чист и пустынен. Кое-где загорали одинокие мамаши с малышами, а мужья и пенсионеры с удовольствием ловили небольших чебаков самодельными удочками на ягоды эфедры и облепихи. Вскоре мы с Зойкой, тоже, раздобыли небольшую удочку  и она, удивляя местных профессионалов рыбной ловли, а порой вызывая у них явную зависть, таскала один за одним довольно таки крупные экземпляры чебачков. Зёка быстро перезнакомила меня со всеми детьми и мамашами и по вечерам практически вся творческая  не творческая интеллигенция пансионата собиралась у нас в коттедже. У меня была коробка пластилина, краски, и каждый вечер у нас работал кружок «Очумелые ручки». Мамы смотрели телевизор, пили чай, а мы сопели над очередным медведем, котенком, петухом…. После рассказы, сказки, колыбельная и отбой. Мы часто с Зёкой выезжали на концерты в соседние пансионаты и в Тамгу. Это давало кое-какие доходы, которые мы тут же просаживали в местных кафетериях. Совершали вылазки в горы и выходы в открытое море на катерах и яхтах. В яхт-клубе мы познакомились со старым шкипером дядюшкой Вилли. Это старый, добрый немец непонятным образом попавший в яхт-клуб поселка Каджи-сай, проникновенно пел нам песню «О Варяге» и несколько раз выходил с нами в море на большой 6-ти местной яхте.

Зоя была способной ученицей, всё хватала с лёту и однажды сочинила вот такой стих, с моей ма-а-а-аленькой помощью:

 

 

 

С папой мы на Иссык-Куле

Две недели отдохнули,

Ссоры, слёзы - всё бывало,

Только дружба - побеждала.

 

 

На морском велосипеде

Папа мой был капитан,

Посадив на борт соседей,

Обошел он много стран,

 

 

 

А вот я была матросом

У матросов нет вопросов,

И стояла у руля,

Курс держала корабля.

 

 

 

После мы ходили в горы,

Чтобы после, в разговорах

Было нам, что рассказать,

Что пришлось нам увидать.

 

 

 

Есть там белка, есть и рысь,

Рыси я сказала брысь,

А медведи разбежались,

Так нам и не показались

 

 

Дали с папой нам бузу,

Думала не доползу

Вместе с папой я до дому...

Что там было в ней такого.

 

 

Мы ходили на рыбалку,

Долго прыгал поплавок,

Поначалу нам попался

За весь день один малек.

 

 

После поменяв наживку,

Наловили чебаков,

Огромадную корзинку,

К удивленью рыбаков.

 

 

Пели, плавали, лепили,

Всё кругом поисходили,

Песню с папой сочинили

И её Вам подарили.

 

 

В общем славно отдохнули,

Загорели и облезли,

Но зато Вам всем скажу я:

"Иссык-Куль - он страсть полезный!

 

В соседнем пансионате «Агат» в это время проходила Всесоюзная конференция работников Радипрома. У них была интересная программа, и мы после очередного моего концерта подружились с ними и практически вторую половину нашего отпуска проводили вместе. Питание у них было организовано гораздо лучше нашего пансионатского пайка и это особенно привлекало нашу душу и плоть. Тем более директор пансионата и работники кухни нам с Зёкой явно симпатизировали. Они брали нас с собой на экскурсии и различные мероприятия районного масштаба. А с Ильхомом Хусановичем Газиевым наше знакомство перешло в крепкую дружбу на все дальнейшие годы. Мы после приезжали и работали в пансионате, проводили совместный досуг и в Ташкенте поддерживали добрые отношения. Это прекрасный организатор, душа коллектива и компании, удивительно пластичный, это при его-то комплекции танцор. Он в начале своей карьеры работал дальнобойщиком и дошел до заместителя Генерального директора по соцкультбыту  «ТАШСЕЛЬМАША» умело сочетая опыт организатора, чуткость и добродетель. Пожелаем ему добра, счастья, крепкого здоровья и долголетия, а сами продолжим наше повествование.

На Северном берегу Иссык-Куля я побывал уже с Радиком Бакаевым. Как-то среди ночи меня разбудил звонок, как я и предполагал это был Радик и он предложил поехать с ним в «малую кругосветку по Средней Азии» сборы были недолги и через несколько часов мы встретились около Паркентского базара. Сделав незначительные покупки и заправившись, мы выехали, вернее, попытались выехать из Ташкента, как  у нас полетел бензонасос. Наш всемирно известный водитель Фарид (вряд ли кто знает дороги Средней Азии лучше его) на этой же бензоколонке поменял бензонасос, и мы поехали по маршруту Ташкент-Фергана-Андижан-Ош-Токтогул-вдоль берега реки Нарын через перевалТез-Ашуу-Бишкек-Иссык-Куль-Бишкек Казахстан-Узбекистан на Международную конференцию ВТО, которая проводилась в Бишкеке. Состоялось много интересных встреч, но больше всего меня поразил путь от Оша до Бишкека. С присоединившимся к нам известным в мире туризма Сергеем Давыдовичем Дудашвили.

 

           

                                   

 Светлой памяти Фарида посвящается

 

 

Вдоль по берегу Нарына,

В комфортабельном авто,

Мчались мы, шуршали шины,

А кругом – «совсэм ныкто»

 

 

С Таш – Кумыра к Токтогулу

Меж распахнутых вершин,

А внизу течёт без гула,

Успокоенный Нарын.

 

 

После вверх по Чычкану,

В речке плещется форель.

Я уже почти, что пьяный,

Столько видел в этот день.

 

 

Солнце село. Едем выше.

К перевалу Ала - Бель –

Вот он, весь в снегу, красивый,

Вмиг с меня слетает хмель.

 

 

Дальше спуск к Суусамыру,

Мне немного невдомёк,

Как, любуясь, прозевали

Горный перевал Отмёк.

 

 

Ночь в свои права вступила,

Глазом в пропасть я кошу,

Покоряем мы суровый

Перевал Тёз – Ашуу.

 

 

Всё! Распутав серпантины, -

Расслабуха, лепота...

Словно выпита с похмелья

Славная «Кара – Болта».

 

 

 

Как и в годы пятилеток,

Мчим во Фрунзе – там друзья,

Завершает «кругосветку»

Мой Ташкент – любовь моя!

 

 

После заседаний и рабочих встреч была организована поездка в Национальный парк Ала-арчу. Где был дан замечательный концерт и обед на открытом воздухе

После конференции нам предоставили два дня отдыха в бывшем пансионате ЦК КПСС «Аврора». Пансионат, конечно, шикарный и мы два дня с различными приключениями, отдыхали на берегу Иссык-Куля  с нашими коллегами и зарубежными друзьями.

Через много лет, после смерти Радика Бакаева, Сергей Давыдович Дудашвили, нашел меня в Ташкенте и мы организовали с его помощью музыкально-поэтические встречи в Бишкеке с нашими старыми друзьями, эта традиция жива до сих пор. Он построил две прекрасные гостиницы, создал замечательный коллектив, сам - заядлый путешественник, вместе со своим другом, Виктором Кадыровым, издавшим в своем издательстве мой новый поэтический сборник СЕМЬ СТРУН, объездил весь мир, написал множество интересных книг и снял познавательные фильмы. https://www.facebook.com/AsiaMountains/

Интересные встречи

 

Я всегда люблю повторять, что мне везет на встречи с добрыми и хорошими людьми. Помню в доме-музее им. С.Есенина был создан клуб «Поэзии, театра и музыки» им. В.Высоцкого Председателем которого был я. Клуб вобрал в себя многих ведущих поэтов, артистов, композиторов, авторов-исполнителей, художников и других представителей творческой интеллигенции Ташкента, а также любителей искусства и благодарных слушателей. Это была интересная работа – проводились тематические вечера, посвященные русским поэтам и православным праздникам, капустники, вечера авторской песни, выставки, моно-спектакли. До поры, до времени наше сотрудничество с директором музея взаимно радовало и обогащало, но впоследствии все больше и больше нарастало непонимание и неприятие предлагаемых для моего участия мероприятий и направлений, искажающих суть и понимание мною русской культуры. Не создавая и не участвуя в конфликтах музея, я был вынужден создать не имеющий территориальной зависимости Клуб струнной поэзии «Вертикаль», который радует своих слушателей, и по сей день. Как подтверждает время, видимо это было своевременное и правильное решение. Клуб проводил свои встречи в Каминном зале ДК ТТЗ при поддержке директора дворца Анатолия Степановича Управителева  и звукооператора Володи Сидоренко, создавшего имидж Каминного зала. В дальнейшем Анатолий Степанович предложил провести концерты в большом зале и первый концерт, посвященный В.Высоцкому, кстати, выступавшему в конце 70-х в этом зале, прошел с огромным успехом. Анатолий Степанович принял активное участие в оформлении сцены, подготовке сценария и получилось что-то вроде театрализованного представления. Дальше - больше и наше знакомство переросло в творческое содружество. Мы уже участвовали в праздничных концертах ГАО ТТЗ и Новогодних спектаклях. Там то я и зауважал Управителева – он писал необыкновенные сценарии к детским спектаклям, имея богатый опыт работы в пионерлагерях. Спектакли были веселыми, неординарными, порой фантастическими и трудными в техническом плане, но все это завораживало, вовлекало, кружило, непонятно, как получалось, а получалось здорово. Все это дописывалось в последний момент и порой, мы корректировали все это по ходу пьесы. Помню, мы ставили новогоднюю постановку «Киндерсюрприз, Фантомас и другие Новогодние приключения ». По сюжету Киндерсюрприз должен был вручить волшебный ключик от Нового года, а Фантомас, как, водится его похищает. Тут вступает в сюжет легендарный пограничный пес Мухтар и бросается на поиски Фантомаса, а тот исчезает и превращается в гуся…, короче шум гам, отыскивается Фантомас, находится волшебный ключик  всеобщее ликование, Дед Мороз, Снегурочка, Кор-бобо, Санта-Клаус, звери и куклы, хоровод… и т.д. Все это музыкально, феерично, темпово. Я играл Пса Мухтара и деда Мороза,  Елена Васильевна – Снегурочку и доктора Айболита, а моя дочка, Зёка – Оловянного Солдатика. Были записаны прекрасные фонограммы на профессиональной студии. И вот…, после первого спектакля к нам на сцену заходит директор, какой не помню школы и жалуется, что одного из учащихся ее школы зовут Мухтар, и теперь его все будут дразнить. Мы пытаемся ей объяснить что Мухтар – это легендарный пограничный пес т.д., но она ни в какую, и в своей значимой правоте говорит, что дойдет до ГОРОНО и далее, а наш спектакль закроет. На последующем совете труппы было принято решение Мухтара переименовать в Рекса, а во время звучания фонограммы:

«Вперед – Мухтар! Смелее шаг!

Тебе доверена граница»…

убавлять громкость, а я буду кричать Рекс. Конечно, легко придумать – сложнее сделать. То оператор забудет убрать звук, то включить микрофон и у нас часто получалось что-то среднее между Мухтаром и Рексом. Меня и сейчас по прошествии многих лет знакомые до сих пор называют МухтаРексом.

 Впоследствии мы устраивали замечательные Новогодние Огоньки для тружеников завода и наших друзей. Прекрасные новогодние мероприятия для фирмы «Азия Тревел» собирающие за одним столом  более ста профессионалов-альпинистов, горных туристов и любителей гор. Я уверен, что это осталось в их  памяти на всю оставшуюся жизнь.

            Популярность Деда Мороза и Снегурочки с каждым годом росла, и мы с Еленой Васильевной получали приглашения от различных фирм, предприятий и частных лиц. Выросшие дети моих друзей до сих пор называют меня дядя Саша - Дед Мороз. Однажды мы получили приглашение участвовать в детских Рождественских Елках нашей Ташкентской Православной Епархии, где я и познакомился с нашим Владыкой архиепископом Владимиром и многими духовными лицами нашей Православной Епархии. Рождественские елки проводились в административном помещении Кафедрального собора около вокзала два раза в день. Костюм Деда Мороза и Снегурочки мы брали в ДК ТТЗ  Управителева А.С. – это, наверное, одни из лучших костюмов русского Деда Мороза и Снегурочки в Ташкенте. Елена Васильевна очень трепетно относилось к этой роли, и на протяжении нескольких лет поддерживала свои габариты в пределах этого костюма. Сейчас все, следуя моде, одеваются Санта-Клаусами, празднуют католическое Рождество, Хэлуины и т.д. Мы пытались показать обряды и старинные песни Древней Руси.  Судя по реакции детей и родителей, задуманное получилось.

            Впоследствии вошло в добрую традицию проводить духовные встречи с православными  и творческой интеллигенцией Ташкента, в которых принимали участие прекрасные музыканты, певцы и поэты. Принимал в этих встречах участие и я, исполняя свои песни и стихи. На одной из таких встреч я имел честь познакомиться с Чрезвычайным Полномочным Послом Российской Федерации господином Рюриковым Дмитрием Борисовичем и его супругой Еленой Трофимовной, принимавшей активное участие в поддержке русской культуры и русского народа на территории Средней Азии, активно помогая Дмитрию Борисовичу. Это были добрые и доступные в общение люди, оказывающие всемерную помощь и поддержку русскому народу, оказавшемуся заграницей. Это чувствовалось во всех мероприятиях проводимых в Посольстве Российской Федерации в Узбекистане, в которых принимал участие весь коллектив Посольства. Православные праздники  превратились из демонстрации убогих ряженых, в достойные и красивые мероприятия. День Победы – действительно был этим Днем. Очень интересно работал Росзарубежцентр во главе с Советником Посольства России господином Полозковым Владимиром Михайловичем, который после отъезда этих замечательных дипломатов превратился в истинно зарубежный центр поддержки западной, и любой культуры, но только не русской.

 Дмитрий Борисович Рюриков сумел собрать вокруг себя  лучших представителей русской интеллигенции. Поддерживать прекрасные и не только дипломатические взаимоотношения с послами не только постсоветского пространства. Мне доводилось присутствовать на некоторых встречах без галстуков и та атмосфера доверительного дружелюбия, создаваемая в его доме и в Посольстве достойна восхищения. У меня остались приятные воспоминания от этих встреч и знакомств. Там я познакомился с послом Грузии, господином Гиви Абдушелишвили – добродушным Дон–Кихотом (он очень похож на него). Послом Белоруссии Николаем Николаевичем Демчуком, которого я назвал настоящим полковником, а он оказался генералом. Я не буду сейчас перечислять Послов многих стран, но заверяю, что эти встречи были теплыми и интересными. Позже я участвовал в мероприятиях проводимых Посольством Белоруссии, посвященных Празднику Победы.

 Дай Бог здоровья Дмитрию Борисовичу и Елене Трофимовне Рюриковым, Демчуку Николаю Николаевичу за такое трепетное и сыновнее отношение в Ветеранам Великой Отечественной Войны. На моем авторском вечере, проводимом в Посольстве России, я имел честь познакомиться с интересным и незаурядным человеком, господином Акио Кавато – Послом Японии в Узбекистане. Он неплохо говорил по-русски и после концерта выразил желание приобрести все мои альбомы и сборники стихов. Он оставил свою визитку и через некоторое время его советник связался со мной и пригласил в Посольство. То то был переполох, когда под окна моей 9-этажки за мной подкатил шикарный мерседес Посла Японии с национальным флагом. В кабинете посла у нас состоялся интересный разговор, позволивший поближе узнать друг друга. Я вручил свои СД-альбомы: «Старые песни», «Семь струн», «Камни», «Дороги» и сборники стихов «Семь струн» и «Камни». В ответ он подарил мне свою книгу «За даль Земли». Прочитав книгу, я поразился любви и состраданию к русскому народу. Прекрасному знанию политического компота перестроечного периода того времени. В дарственной надписи он написал: «Большому другу, Каменскому, с восхищением Вашими песнями. Словно дух героя этого романа 16.5.03» Книга была написана в 2001 году и издана  московским издательством «Вагриус» под псевдонимом Акира Кумано. В конце романа  автора-исполнителя Илью, ввязавшегося в политику, убивают. Я тогда пошутил по поводу подписи, что для полного сходства меня нужно еще убить. Что ж жизнь покажет. Позже мы еще много раз встречались в резиденции господина Акио Кавато, где я имел возможность познакомиться с очень интересными людьми, и на других дипломатических мероприятиях. Я в то время работал в одной фирме, которой руководил очень интересный, разносторонний человек иранского происхождения Андрей Мамедович Джанатти. В нем хорошо сочетались поэзия, музыка, философия, административные навыки, а также неутомимость постоянного поиска. И мне он предложил тогда возглавить новое направление деятельности фирмы – туризм. Во что я и окунулся с головой, имея уже определенный опыт работы с зарубежными туристами. Как я и предполагал весь мой предыдущий опыт оказался практически нулевой базовой платформой для практических начинаний в этой области. Приходилось учится и переучиваться на ходу. Андрей Мамедович обозначил приоритеты направления нашей деятельности, довольно таки сложные и практически без значительных капитальных вложений невыполнимые. Это была Япония. Разработка турпродукта «Памятники буддизма в Средней Азии». Началась рутинная работа по поиску, обработке и систематизации материала. Беседы со специалистами, работающими в этой области, поездки. Конечно, я беседовал на эту тему с господином Послом Акио Кавато и заручился поддержкой в решении  возникающих вопросов. Однажды, на приеме в честь Дня рождения  Императора Японии в Хрустальном зале гостиницы «Интерконтиненталь», я получил приглашение в домашнюю резиденцию господина Акио Кавато. Куда был приглашен Посол Российской Федерации Мухаметшин Фарит Мубаракшевич с супругой и известный профессор Японии господин Като, занимавшийся раскопками в Термезе и Сурхандарье вместе с Ленинградскими экспедициями и академиком С. Ртвеладзе. Где мы и были представлены друг другу.  Состоялись очень интересные беседы. Профессор Като, оказывается, был в свое время военнопленным, после войны Японии с СССР. И многие годы провел в лагерях для военнопленных, а впоследствии работал с экспедицией Ленинградского Эрмитажа в Средней Азии, занимаясь изучением буддизма. В дальнейшем организация работы по конкретным шагам в области приема японских туристов зашла в тупик, по причине отсутствия рекламы, конкретных контактов с японскими турфирмами, по причине отсутствия средств, а параллельная работа по отправке, где уже имелись значительные наработки, не приветствовалась руководством фирмы по непонятным причинам. А тут еще после оформления лицензий и ряда других установочных документов, вышел новый Указ о переоформлении всех турфирм…. И все начинать сначала уже не имело смысла. Мы грустно расстались. А я уехал в Заполярье с концертами. Вот так погиб во мне турменеджер. А с господином Послом Японии, Акио Кавато, мы еще встречались в его резиденции во время приезда известной японской певицы  Такико Кото и пели вместе русские песни. Впоследствии несколько раз встречались на выставках и других светских тусовках.

            Я давно обещал Дмитрию Борисовичу показать наши горы, но в связи с его занятостью мы все время откладывали нашу поездку. Но вот  в один прекрасный день совместно с Послом Киргизии господином Чиналиевым Улугбеком Кожомжаровичем , альпинистом, лыжником и настоящим ценителем и знатоком Памира и Тянь-Шаня, мы выехали в Янгиабад. Была прекрасная погода и мы, подъехав к территории бывшей турбазы, где сейчас военная часть, после недолгих переговоров были пропущены в живописное ущелье в сопровождении солдата с собакой. Проводником был знаток местной флоры и фауны, бывший главный инженер рудника – Марат Еникеев. Пройдя несколько километров до слияния рек, мы повернули направо и расположились на берегу чистой горной речки. Я занялся приготовлением обеда, а все разошлись любоваться природой. За обедом под сухое вино был сказан тост за мирные горы. Марат рассказал о местных достопримечательностях, о бывшем руднике. Время пролетело быстро и незаметно. Покормив солдата и собаку, мы отправились в обратный путь.  Впоследствии в Янгиабад мы выезжали еще раз. Дмитрий Борисович был с супругой, а я с дочерью Зоей. Предварительно мы заехали на базар городка Ангрен, где сделали различные покупки. И через пол-часа мы были в Янгиабаде. В это раз я решил сводить к водопаду в левое ущелье. Машину мы оставили у моста. Дорога в этот раз была намного сложней, тропа кое-где ушла, и нам с Дмитрием Борисовичем приходилось карабкаться по отвесным склонам. Наши дамы мужественно преодолели все препятствия. И Дмитрий Борисович после шутил на моем концерте в Посольстве, что я ему спас жизнь в горах. Мы развели костер у водопада, вскипятили чай с мятой, росшей на берегу реки  и, нанизав охотничьи сосиски на прутья, жарили их на костре. Получился вполне пикантный обед на лоне природы. Сделали памятные снимки. Дмитрий Борисович сделал угольком на скальном карнизе  надпись Дима  + Елена = Любовь, подпер эту скалу плечами и получился замечательный снимок, украсивший их семейный архив. Моя дочь после шепнула с грустной завистью мне на ухо: «Папа, посмотри, как он ее любит…»  Осеннее солнце уже скрылось за горами и, собравшись, мы потихоньку двинулись в обратный путь счастливые и довольные.

            Мой 50-летний юбилей мы решили отпраздновать в доме-музее им. Урала Тансыкбаева, на что гостеприимно согласился директор музея Султан Ибрагимович Тохоев. Были приглашены мои близкие друзья и Дмитрий Борисович с супругой Еленой Трофимовной. Было на вечере более 70-ти моих друзей, к сожалению, музей более вместить не мог. Получился прекрасный Юбилей, о котором я мог только мечтать. Море теплых слов, подарков, поцелуев, песен, стихов, а в завершение меня наградили друзья переходящим  советским вымпелом «Лучший по профессии», как поэта и автора-исполнителя, а Дмитрий Борисович повязал мне пионерский галстук со словами:  «Будь готов!», на что я ответил: "Всегда готов!"

 

А еще рекомендую ознакомиться с рядом интересных путешествий и знакомств:

 

Поездка в Заполярье из Севастополя в 1972 году

http://avkamen.narod.ru/Zapolyarje-72.htm

Поездка с концертами на 23 февраля в 201 Мотострелковую дивизию дислоцирующуюся в Таджикистане http://avkamen.narod.ru/Tadjik201.htm

Поездка в Карпаты на турбазу Межгорье http://avkamen.narod.ru/Karpatu-75.htm

Моя работа на Памире 1999-2006 г. http://avkamen.narod.ru/NaLukivoy.htm

Мои поездки на Камчатку 1991г., в Заполярье в начале 2000-х к Семенову В.Н., фестивали Солдатской песни и Чимганские фестивали... http://avkamen.narod.ru/avtor.htm

 

 

 

Каменский Александр Васильевич

 

Мой сайт: http://avkamen.narod.ru/index.html

 

 

Вернуться на главную страницу