Бессмертный полк моей семьи
http://moypolk.ru/soldiers/kamenskiy-vasiliy-alekseevich
Копии страниц из Боевой лётной книжки отца, капитана Каменского Василия Алексеевича
Поселок Кача, где я родился 21 января 1952года, представлял собой в то время гражданский поселок и военный гарнизон, в котором служил мой отец, подполковник морской авиации Черноморского флота Василий Алексеевич Каменский 1914 года рождения, уроженца деревни Счастливка, Мценского уезда, Орловской губернии. Писать о значении Качи в развитии авиации России я не буду, ввиду моей малой компетенции в этих вопросах. Об этом немало написано настоящими специалистами и людьми, посвятившими свою жизнь без остатка авиации, как мой отец. Нам только остаётся поклониться им и сохранить в памяти потомков их славные дела.
Кача стоит на высоком берегу Черного моря, в 30-ти километрах от Севастополя. Мои личные воспоминания об отце очень скудны, но они есть. Я вспоминаю Качинский парк с Мемориалом, погибшим летчикам, заросший сиренью и миндалем, где мы с отцом нашли раненую птицу. Мы забрали ее домой и с помощью моей няни мы выходили ее, а после всей семьей: папа, мама, брат Юра, нянечка (к сожалению, не помню, как её звали), бабушка Анюта – мы выпустили её на волю. Вспоминаю офицерскую баню с её огромными ваннами, где отец демонстрировал сослуживцам мои способности подводного плавания. А после родину отца – деревню Счастливка.
Мои прадед по бабушке Кирьян Курсиков и прабабушка София Курсикова. Прадед Афанасий Каменский и его жена прабабушка Матрёна Алтухова которую он взял из Малорыбинки, что под Болховым. Мои дед Алексей Афанасьевич Каменский (7.10.1888-5.06.1968) и
бабушка Евдокия Кирьяновна Курсикова (28.08.1892-22.03.1963)– родители шестерых детей: дочери Антонина Алексеевна (род. 7 января 1927, живет в Орле) и Зинаида Алексеевна Докукина (20.01.1921-26.07.2009г.) её сын Володя живёт в Мценске). Сыновья Василий Алексеевич Каменский - мой отец (28.08.1914-6.08.1956), Иван Алексеевич Каменский (1913 г) служил во время войны аэродромным механиком., Семен Алексеевич Каменский(1917 г.р.) во время войны служил на Северном флоте, рассказывал, как при блокаде Ленинграда , немцев били флотскими бляхами и ели сырую конину. После ранения в ногу работал паровозным машинистом и водил военные эшелоны до конца войны, Александр Алексеевич Каменский (7 января 1927 а действительно родился - 20 сентября 1924) жил в Москве и умерли с сыном Геннадием почти одновременно где-то в 2005 году. Дед Алексей Афанасьевич и его сестра баба Паша (замужем за Шаховцовым из Москвы) они
остались из одиннадцати детей в живых только двоё.
Как рассказывала тётя Тоня, прабабушка Матрёна была знатной ткачихой, а бабушка Евдокия знатоком леса и его даров. Я помню, как учила нас бабушка Евдокия – «Вот это хорошо, а это плохо», «Не ври – это плохо», «Так поступать нельзя - это не по-человечески». Мне и в голову не приходило задавать вопросы - «А почему это плохо и этого нельзя делать» - просто это было плохо, а так поступать и делать плохое нельзя. Нельзя было делать плохое, злое, недоброе, лживое и подлое. Нельзя обижать слабых. Нужно помогать больным, попавшим в беду. Нужно доверять и быть благодарным. Нужно слушать старших, не перебивать и уважать их. Нельзя воровать, обманывать, предавать, ябедничать, брать без спросу. За столом не болтать и не лезть с ложкой поперёд старших. Плохо быть ленивым, трусливым, жадным, прятаться за спины других. Нужно быть опрятным и вежливым, потому, что это хорошо и красиво. Нельзя вредить всему, что нас окружает - лесу, реке, озеру, птице, животному, цветам, траве и т.д. Эти тысячи «хорошо» и «плохо», «можно» и «нельзя» составляли основу нашего миропонимания, и поведения. И мы, вырастая, знали уже, что такое хорошо и что такое плохо. И это нельзя делать просто потому, что нельзя. Я помню, что бабушка никогда не кричала, достаточно было её взгляда, неуловимого движения и мы уже всё понимали. Были еще одни Каменские в нашей деревне. Каменская Александра Ивановна умерла, её брат погиб на фронте. Отец Иван погиб в репрессиях, потому, что отец его матери был дьяком. Еще Алла Каменская 1941г.р. у неё два сына, оба военные, живут на улице Болховской в Мценске. С односельчанином и сослужевцем моего отца, Тихоном Каменским я встречался в Севастополе, где он жил на ул.Большой морской, в 1985 году мы с ним встретились на его квартире в Севастополе и он мне рассказывал об отце и его последних днях жизни и сказанных последних словах. Это всё, что я узнал за эти годы о своей семье. По материнской линии мои знания более скудные. Знаю, что в Одессе у неё были братья и сёстры, а у меня естественно двоюродные братья и сёстры, Люда, Володя. Отец с матерью ушли рано, и эти знания мне никто не передал. Все это собрано по крупицам. В том, 1956 году, там, в деревне Счастливке, были мои двоюродные сестры Тамара, Людмила и мой двоюродный брат Гена со своим отцом, дядей Сашей. Эта деревня часто мне снится в моих розовых снах. Старинный кирпичный дом с покосившейся ракитой у крыльца, за домом сад, пропахший яблоками, прелыми листьями и смородиной. За садом пруд с ”огромными тритонами”, так мною ни разу не увиденными. Напротив дома, чуть правее, сельский клуб с яблоней- китайкой, ни разу при мне не открывший двери для сельской молодежи. Зато перед клубом часто проводились сельские чемпионаты по лапте, конкурсы художественной самодеятельности творческой интеллигенции села, прочие междоусобные ″тусовки″ и разборки местного значения. С одной стороны села я вспоминаю, был сосновый бор с зарослями малины и полянками маслят, с другой смешанолиственный лес c брусникой, земляникой и крепышами боровиками, а с третьей березовые рощи и за ними Ока. В этих березовых рощах, что мне запомнилось, было полно гадюк, а еще и это, наверное, одно из самых интересных воспоминаний, - меня там впервые запустили в космос, узнав, что я сын морского летчика. Старшие ребята нагнули приличных размеров березу, посадили меня на макушку и отпустили…. Я очень долго летел в космос, оторвавшись от макушки березы, и вполне прилично приземлился в густом кустарнике Орловской области.
Я не знаю, что писали об этом местные и центральные газеты – я тогда еще не умел читать, но переполоху это происшествие на бытовом уровне наделало немало так, как вечером бабушка ходила к родителям этих здоровых «оболтусов» и провела там "разбор полетов". А мне видимо прилично повезло, как и в будущей моей жизни, - я отделался в 20-ти метровом полете незначительными ссадинами. Я вспоминаю свою первую щуку на Оке…. Ни у кого ничего не ловилось, рыбалка явно не шла. Кто-то дал мне свою удочку и сказал: Ну, Сашка, лови свою щуку…. И вы не поверите, сказал под руку. Удилище изогнулось, я напрягся испуганно и удивленно. И изо всех сил потащил из воды, с криком: “Поймал, поймал…”, еще не зная, что это, - вполне приличную щуку. Она смотрела на нас, болтаясь на изогнутом удилище, мы на неё. Кто-то крикнул: “Тащи на берег…”, но она, словно услышав эти слова, махнула на прощанье хвостом, сорвалась и ушла в пучины вод речных. Помню заросли черемухи и гречишные поля – эти запахи преследуют меня всю жизнь и зовут, зовут….
Как-то рано утром приехал дядя Саша, меня посадили на подводу и мы уехали в Мценск, на поезд, и вскоре мы были уже в Севастополе, а потом в Каче. Я уже успел соскучиться по своим родным, но все почему-то были не рады моему приезду, были одеты в темные одежды и плакали. А на мой вопрос: Почему вы не рады, ведь Я приехал? – все ответили слезами. И понял я все в Колонном зале Дома офицеров, когда меня легонько подтолкнули в спину сослуживцы отца и сказали: "Санек, иди, попрощайся с отцом…". Гроб стоял посредине на возвышении и чтобы подняться к отцу, были приставлены ступеньки. Не все еще понимая, я стоял у изголовья отца, отгоняя с его лица мушку, и недоумённо смотрел в зал на лица матросов и офицеров, мичманов и генералов, жителей Качи, моих близких. Это был август 1956 года. Остались светлая память и Боевая летная книжка с описанием боевых вылетов и сбитых самолетов. Орден Отечественной войны 1-ой степени, Орден Красной звезды и боевые медали. Отцу было всего 42 года. До войны, в 1938году он окончил Ейское Военно-морское авиационное училище им. Сталина и был направлен на Дальний Восток в полк морской авиации. С 1944 воевал на Южном фронте в 43 истребительном авиаполку заместителем командира 2 АЭ в звании капитана, о чем говорит Боевая летная книжка и сбитые над Севастополем и Черным морем "фоккевульфы" и "мессершмиты". Сопровождение Пе-2 на бомбометание по портам Сулин и Констанца. В одном из воздушных боев самолет СР-9 был сбит, и отец, будучи тяжелораненым, более суток провёл на плаву в волнах Черного моря, где был подобран нашими катерами. Во время лечения в освобождённой Одессе, отец познакомился там с моей матерью, Лисиной Верой Владимировной, которая работала в госпитале. В 1946 году у них родился в Одессе мой брат Юрий. После
войны отец окончил Высшую Военно-Воздушную Академию им. Жуковского и служил сначала на Дальнем Востоке, а после был переведён начальником штаба 4-ой истребительной дивизии, которой командовал генерал Шипов, в Севастополь, в качинский гарнизон. Там я и родился в 1952 году
После смерти отца, моего родного брата Юрия должны были направить в Нахимовское училище. Он серьезно готовился, но в последнее время в верхах что-то переиграли и послали кого-то другого. Для Юрия это оказалось крушением всех надежд и во многом предопределило его дальнейшую трагическую судьбу. Вместо Нахимовского училища он уехал на деревню к дедушке.
Напротив дома была послевоенная “развалка”, как тогда называли разрушенные войной дома. В ней то и проходила наша повседневная жизнь. Явных оппозиций по социальному происхождению не было. Но незримой была граница военной интеллигенции и гражданских среди детей и подростков. Я каким-то образом уживался и с теми и другими, отдавая предпочтение дружбе с гражданскими ребятами, набираясь опыта и лексики местных авторитетов. и:
Петь я любил и пел всегда и везде. Я почти всегда ходил в старой отцовской офицерской фуражке, которую переделал мне один старый матрос. Надевал флотский пояс с кобурой, и когда матросы шли строем на обед в мою любимую матросскую столовую с песней, я забегал впереди строя, как командир и во всю глотку орал:
Смело, мы в бой пойдём,
За ″влай″ советов…
Слово власть я тогда еще не знал и пел, как слышал. Матросы поддавали, чеканя шаг и подзадоривая меня, я сбивался, снова подбирал ногу и мы под смех и подначки матросской братвы, шли в столовку рубать настоящий флотский борщ на постном масле. Кача была настоящим полигоном моего детства: аэродром, авиамастерские, духовой оркестр, стрельбище, разбитые самолеты и красная резина с колес шасси, из которой получались замечательные рогатки. Гарнизонная жизнь с боевыми тревогами, воинская дисциплина и уклад. А мой первый полет на реактивном истребителе Миг. Однажды мой сосед, работавший в авиамастерских, взял меня с собой в ремонтный ангар. Посадил меня в самолет, надел шлемофон, кислородную маску, в общем, все, как полагается у настоящих летчиков-истребителей. Закрылся фонарь, включилась приборная доска, забегали и замигали стрелки приборов, в наушниках раздался голос соседа: “«На взлет…” - и самолет начал медленно подниматься, как впоследствии оказалось, на гидравлическом домкрате. Но я ничего этого не знал, я ЛЕТЕЛ, ЛЕ-ТЕ-Е-Е-Л, вцепившись руками в штурвал самолета и сопел при этом, как паровоз под смех специалистов ангара. В ту пору мне исполнилось шесть лет, и мы уже переезжали в Севастополь. Осталось в памяти один эпизод с участием отца. Гуляя в парке, мы с ним подобрали раненую птицу, принесли домой и все вместе выхаживали её, а после выпустили на волю. Маленький фрагмент, а память и урок доброты на всю жизнь
Севастопольские странички
Стрелецкая бухта и десяток других, малых и больших уютных бухт, Херсонес, Фиолент, Сапун-гора, Малахов курган…. Кинофильмы у летчиков, погранцов, водолазников, в Нахимовском училище, стройбате, у артиллеристов, в ОВРе, на “Десне”. Как мы за один вечер успевали побывать везде, заранее зная расписание и при этом еще “обносить” по дороге сады и огороды?
Мы были вечно голодными. Не потому, что дома нечего, было, есть, а просто мы туда не успевали забегать и питались, чем бог подаст. Народ в ту пору был хоть и серьёзный, но не злобливый. Пинка можно было получить хорошего, но за яблоко не убивали. В военных частях можно было всегда раздобыть чего-нибудь пошамать, и эта пайка была особенно вкусной – что-то вроде причастия к военным. Мы учились добру и милосердию у поколения, пережившего тяжелейшую войну. На снимке слева направо Саша Литовченко, Сергей Данильченко, Ирина Соснова, Александр Каменский, Сергей Осяев, Сергей Шарапов на крыльце нашего дома в севастополе ул. Октябрьская д.10, кв.4. Мы учились у них любить свою Родину. Играя в войну, бывало почти действующим оружием, мы хотели быть похожими на наших отцов. У меня было полно оружия (винтовки Мосина, автомат ППШ, немецкий автомат, пистолет неизвестной конструкции, куча русских и немецких штыков, каски, бляхи, термоса, шлемофоны и множество другой военной амуниции).Отцовской пенсии становилось все меньше и меньше, матери приходилось работать продавцом с утра до ночи, а я, стараясь хоть как-то помочь ей, ловил и продавал крабов, собирал на затопленных кораблях и подводных лодках цветной металл и сдавал в пункты приема. Как и многие мои сверстники собирал на пляжах пустые бутылки. Не знаю насколько ощутима была моя помощь, но одно скажу твердо, - у мамки на мороженное и всякие безделушки я денег не просил. А когда приехал старший брат из деревни, то я частенько выделял ему из своего “буржуйского бюджета” – так, как он был уже джентльменом. Подводная охота занимала особое место в жизни моих сверстников. Мы знали все подводные закоулки побережья Севастополя и его окрестностей. Все подводные плато и затопленные корабли, бухты и устричные банки. Когда, где и что можно ловить. Дело это опасное и довольно трудное, если заниматься этим профессионально. В моей памяти были случаи, когда море могло бы оставить меня в своих глубинах, но видно не судьба. Я помню свое первое подводное погружение 1960 года, в самодельной маске из автомобильной камеры, изготовленной нашими умельцами…. Эта подводная сказка осталась в моей памяти на всю жизнь. Море отнимало практически все свободное время моего детства, завораживало и манило. Это позже я познакомился с горами и заболел ими. После я болел живописью, лесной скульптурой (работал с причудливыми корягами и корнями), фотографией, изготовлением ювелирных камней, различными учениями и философиями. Читать полностью в http://avkamen.narod.ru/SSSR.htm
Бессмертный полк - http://moypolk.ru/soldiers/kamenskiy-vasiliy-alekseevich
Вечная Память и Слава защитникам Отечества
http://www.playcast.ru/uploads/2015/03/23/12793939.swf
